Цемент

– Вот уйдет наш Колька в армию, а назад куда возвернется? И здесь у него вроде свое и к родителям потянет. Может, вам сюда перебраться?

Потом в армию летели письма родителей, благодаривших Микулика за то, что помог устроиться на заводе отцу и матери и с жильем на первое время оказал содействие. Коля пересылал благодарности родителей учителю и аккуратно отчитывался перед ним по службе.

Есть среди рабочих разных профессий свои короли. Видел я лесоруба, так красиво валившего деревья, что посмотреть на его работу ходили. как на концерт знаменитого пианиста; и он, демонстрируя свои возможности, укладывал дерево по заказу, да так, что вершина сосны обязательно загоняла в землю заранее подставленный колышек. Встречал сталеваров, определяющих металл «на глаз» так точно, что лабораторный анализ казался излишним и служил лишь подтверждением их мастерства. Знаком с токарями и другими станочниками, за советом к которым приходят опытные инженеры и даже ученые. Кстати, и рабочих этих часто называют «профессорами», «академиками», «королями». И в этом титуловании, пусть даже шутливом, явно чувствуется признание таланта рабочего, его мастерства. Они разные, эти «короли», разные по характеру, образованию, возрасту (все чаще и чаще встречаются среди них молодые люди), но всех их объединяет преданность делу, стремление достичь высот в своей профессии, любовь к которой они никогда не скрывают. И еще: гордые это люди, истинную цену своему мастерству они знают, хотя напоказ ее не выставляют. И ученики перенимают у наставников не только опыт, но, как правило, и характер.

Перед отъездом в армию Николай получил свой четвертый разряд, а вернулся на завод, и оказалось, что в цехе работы по его квалификации сейчас нет.

– Если хочешь, давай по второму оформлю, – предложил начальник цеха; человек он был новый и рисковать не хотел. – Потом посмотрим, чего ты стоишь.

– Да я же у Михаила Власыча учился!

– Это еще кто такой?

– Вы разве не знаете?! Это же дядя Миша Микулик, наш слесарь. Жаль, что он в отпуске сейчас.

– На протекцию, значит, надеешься, – засмеялся начальник. – Надо, брат, до всего своим трудом доходить. Я, к примеру, начинал вообще...

Юнко не дослушал чужой биографии, ушел, хлопнув дверью, и через несколько дней начал работать дежурным слесарем на цементном пирсе. Должность выпала не слишком хлопотная, но радости свободное время не приносило, поэтому Коля «от нечего делать» взялся за ремонт старого, уже списанного насоса, потом обновил проводку в дежурной будке, без приглашения спешил на помощь электрикам, механизаторам, грузчикам. Начальник пирса Григорий Цимбал, известный на заводе рационализатор, сразу отметил новичка, помогал советом, книгами, придумывал дежурному слесарю хитроумные задания, справиться с которыми было для Николая делом чести.

В техникум Юнко возвращаться не стал, а по совету Цимбала поступил в вечернюю школу и решил готовиться в институт.

С Михаилом Власовичем они встречались редко, иногда, буквально на ходу, перекидывались парой ничего не значащих фраз. Микулик новой работой своего ученика не интересовался, спрашивал о житье-бытье, но голос его был чужой и равнодушный. А Коля переживал, все время вспоминал о совместной работе с дядей Мишей, восхищался вслух его способностью определять технические несовершенства там, где к ним давно привыкли и поэтому не замечали. Такая уж способность у обычного человеческого зрения – адаптируется. Коля по себе судит: пришел на пирс, и все его поначалу интересовало, а потом обвык, все стало обыденным. А дядя Миша каждый день выходит на работу, как будто впервые, и смотрит на все, как новичок, свежими глазами, видит недостатки и недоделки и тотчас ищет разумный способ их устранения. Вот это, думал Коля, и есть творчество, именно такое отношение и позволяет Микулику ощущать работу как праздник. Не зря же мастер правдами и неправдами сопротивляется уходу на пенсию, он действительно зачахнет без завода. А Николай, наверное, без своего учителя. По крайней мере он все больше и больше понимал, как не хватает ему этого спокойного, уверенного в себе старика, считающего работу самым главным в жизни. Любую работу, потому что для него профессия космонавта ничуть не лучше профессии слесаря. Микулик вообще не любил, когда обычному человеческому делу подмалёвывали ореол исключительности.

Николай зашел на мельницу случайно, увидев склонившегося над насосом бригадира, остановился рядом.

– Редуктор течет? – Можно было и не спрашивать, но и стоять молча неудобно и уходить не хотелось. – Сальники сработались, их теперь никакими болтами не затянешь.

Микулик как будто не слышал, работал ключом, движения у него спокойные, точные, сильные.

– Помните, сколько мы с этими редукторами намучились?

– Помню, помню. Подай-ка универсалку.

Юнко торопливо протянул разводной ключ и сам присел рядом с бригадиром.

– Можно поставить на редуктор разъемный фланец и приспособить крылатку, пусть сосет воздух, а масло не пускает.

– Почему же нельзя? Все можно, только ставить некому: один на пирсе... – И вдруг совершенно другим тоном сказал: – Пора, сынок, к делу возвращаться, давно пора. – Потом посмотрел в глаза Николаю, засмеялся и неожиданно обнял его за плечи. – А крылатку твою мы приспособим обязательно.