Пришел в Госбанк изобретатель. Протянул кассирше пачку кредиток: – Оформите, пожалуйста. Получив от взволнованной кассирши исчерпывающую информацию, управляющий Госбанком тут же поднял телефонную трубку: он знал, куда надо звонить в подобных случаях. Небольшая заметка в местной газете произвела на горожан сильное впечатление. Одни – и их оказалось немало – по примеру земляка тоже перечислили в Фонд мира свои трудовые рубли. А кое-кого заняла жгучая проблема: сколь увесиста у изобретателя сберегательная книжка, ежели он вот так, запросто, оторвал от себя тысячу?

Альберт Баркан смеялся от души. Такая натура у человека. Не умеет сдерживать эмоций, особенно жизнерадостных.

Тайна вкладов охраняется законом. Но изобретатель сам раскрыл ее, а заодно и причину своего веселого смеха:

– Можете глянуть – это не государственная тайна.

Каюсь, глянул: одолело любопытство. В сберкнижке стояло небольшое трехзначное число. Баркан увидел легкое разочарование на моем лице и опять рассмеялся:

– Вот именно. Те, кто торгует пивом, живут шикарнее изобретателей. «Жигули» я, правда, купил. Едим и спим, слава богу, не на полу. А вот чего нет, того нет. Слухи о баснословных гонорарах несколько, я бы сказал, преувеличены...

Альберт говорил чистейшую правду, хотя и не всю. Оказалось, что он все-таки самый что ни на есть миллионер. Плоды его технического творчества помогли сберечь для государства свыше десяти миллионов рублей.

Первое «изобретение» Баркана связано с малоприятной ситуацией. Послали его как-то в командировку в Казахстан. Был Альберт тогда молодым водителем старого самосвала, возил целинную пшеницу из поселка Жолымбет на железнодорожную станцию Шортанды. Расстояние – семьдесят километров. Однажды в дороге прохудился радиатор, вытекла вода. Баркан отстал от автокаравана. А дело к вечеру, а вокруг ни души.

Забрался Баркан на кабину самосвала, долго высматривал надежду на спасение по окружности горизонта. Надежда явилась в виде озера с зелеными берегами и даже с рыбаком на лодочке. Далековато, правда, да ноги-то молодые, а дырки в радиаторе можно пока что заткнуть ветошью. Кубарем скатился с кабины, схватил ведро – и вперед.

Но что за чертовщина? Летит молодой водитель к спасительному озеру, а оно... вместе с зелеными берегами и лодочкой так же резво отодвигается. Потом и вовсе пропало. Тут-то Баркан и вспомнил школьные уроки географии, рассказы бывалых людей о миражах... Грохнул ведром о землю и поворотил обратно.

В Латвии сперва бывают сумерки, вечерняя заря, потом уже луна и звезды. А тут ночь хватанула как обухом по голове. Только что было светло – и вот ни зги. Да это бы ладно. Вместе с темнотой навалился адский холод – обычное дело в здешних местах, особенно в осеннюю пору. Одетый в коротенькую безрукавку без пуговиц, завязанную узелком на животе. Баркан волчком крутился вокруг машины, разбойным голосом пел для поднятия духа, различные бодрые песни и даже пытался засунуть себя в пшеницу, которая была в кузове. – желанное тепло приходило, но ненадолго.

Хорошая мысль пришла в полночь, когда в голову полезли нехорошие соображения вроде того, какой над ним поставят памятник: деревянный или из серого гранита? Мысль сверкнула подобно молнии: без воды в радиаторе ехать по жаре – прощай двигатель. А ежели сейчас, при такой вот холодрыге?.. И он нажал на стартер. Верст через десять температурная стрелка стала упираться в красную черту. Отдохнем, покурим, остынем, дальше двинем... Еще десяток километров... Снова отдохнем... В кабине тепло, жить можно... Еще разок... К рассвету он был на своей базе и, пиная колеса, говорил слегка равнодушно:

– Тут с радиатором что-то не того – надо паять...

– Я это к чему вспомнил? – спросил изобретатель в одном из цехов своего завода, где выступал с лекцией «Творчество мышления». – А вот к чему. Порой мы жалуемся на самочувствие и бежим к врачу, а оказывается – надо к сапожнику, потому что жмут сапоги и от этого ухудшается циркуляция крови в организме, появляется головная боль... Что самое главное в нашем деле? Перво-наперво увидеть проблему. Увидеп – четко и ясно ставь перед собой задачу, мобилизуй мозг, собирай в кулак волю и нервы и, не оглядываясь по сторонам, двигайся к цели. Я ведь тогда и за миражом ударился и предавался пессимизму вовсе даже зря. Стоило только пошевелить извилинами, поставить перед собой главную конкретную задачу – на неисправном самосвале добраться до базы, как отыскался и способ ее выполнения.

Ну, а если говорить о первом серьезном рацпредложении, то его Баркан подал через год после того, как поступил учеником слесаря на завод доильных установок в городе Резекне. Это было приспособление для полуавтоматического фрезерования крышки доильного ведра. Производительность труда

на сложной и утомительной операции подскочила в десять раз! Автора поощрили премией и отметили благодарностью, хотя немало поудивлялись: «Надо же, какой шустряк: и на заводе без году неделя и новшество придумал совсем не по своей специальности. Далеко может пойти, если не остановится...»

А в «шустряка» вселился азарт. Баркану понравилось разгрызать технические и технологические «орешки», находить что-то необычное в привычном. Сперва ему помогали интуиция и врожденное любопытство. Для решения простеньких задач этого было достаточно. Но, когда стали попадаться «орешки» покрупнее и неподатливей, понял: без специальных знаний и соответствующей подготовки тут зубы сломаешь, а толку не добьешься. Тогда он подписался на целую кучу журналов, зачастил в заводскую библиотеку и в книжный магазин. Сейчас у него дома здоровенный книжный шкаф битком набит всевозможной технической и справочной литературой, а то, чего нельзя найти у себя в городе, Баркан получает по межбиблиотечному абонементу.

Но от любых теоретических познаний прок есть лишь в том случае, если человек умеет состыковать их с конкретными практическими потребностями. Баркан брался за книги не ради того, чтобы скоротать время или показать себя эрудитом в каком-нибудь случайном разговоре. Знания ему требовались для дела. И хотя он до сих пор в свободную минуту любит перечитывать Льва Толстого. Марка Твена, Дюма, Ефремова и прозу Пушкина, на главном месте у него техническая литература.

...У изобретателя нет «громоотвода» от идей, и дерзкая мысль может шваркнуть его в любой момент и где угодно. Баркана она пригвоздила к полу посреди совхозного коровника. Попал он туда не по служебным надобностям, а любопытства ради: делаем неплохие доильные установки, но как на них реагируют буренки? Вроде бы неплохо. А вот доярки иногда досадуют: время от времени «заедает» задвижку молочно-вакуумного крана, через который вакуум отсасывает молоко из вымени.

Не его в том вина, что задвижку «заедает», а все же Баркан аж покраснел от стыда. Так у него совесть устроена: чужая вроде недоработка, а воспринимается словно своя. Надо, значит, устранять. Глянул, что там не в порядке? «Заедаясь» в обойме, задвижка рвет резиновые уплотнители. Кран становится дырявым. Правда, заменить прокладки – раз плюнуть. Если они имеются в запасе. А если их нет?..

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.