— Тогда хоть приедешь и скажешь.
— Так-то оно так... Да ведь можно тогда и... эту... телегу... А? Верно! Тогда телегу впрягу другую и приеду.
На том и порешили они. Сережка попросил подсадить его, а сам набросился, подпрыгнув, на лошадь и повис сбоку. Кеша ухватился за его грязный сапог, и Сережка, елозя сапогами по лошадиному боку, чмокая губами, тронул ее в обратный путь.
— Ну вот и дело! — оживленно и радостно говорил он. — Я это мигом...
— Ты только приезжай, — сказал Кеша. — Обязательно приезжай, а то...
— Как же! Что ты... Вот только ось достану и вернусь. Как же!
Но когда лошадь скрылась за бугром, Кеша подумал, что он напрасно отпустил этого Сережку.
«Не вернется? — подумал он с испугом. — Тогда как же? Что людям-то говорить? Довез до оврага и вывалил вещи. Эх-ха-ха! Не вернется он теперь».
В те предзимние дни положение на фронтах складывалось таким опасным для нас образом, что с 19 октября Москва была объявлена на осадном положении.
В интернате об этом знали далеко не все, а если и знали некоторые, то не совсем ясно представляли себе, что означало это понятие — «осадное положение». Но состояние общей тревоги коснулось всех, от мала до велика.
Здесь, под Рязанью, в селе Незнаново, в это время уже не было бойцов, к которым все успели привыкнуть, молоденьких ребят, которые были всего лишь на шесть или семь лет старше тех, кого приютила Незнановская школа. Велика ли разница?! Кеше Казарину должно было исполниться двенадцать, Гыре — тринадцать. Вообще-то это были ребята одного поколения... Но те, что были вооружены, стали волею судеб старше многих стариков, старше на целую жизнь, на многие, многие годы, тех, что родились всего лишь на шесть — семь лет позже, потому что именно им надо было драться на остылых, мокрых тульских равнинах с пехотой и танками какого-то генерала Гудериана. Ни отцы их, ни матери, ни сами они слыхом не слыхали и знать не знали об этом генерале... Да вот поди ж ты! Пришлось, к несчастью, узнать.
Под Тулой наши войска, сдерживая натиск противника, в конце концов остановили в октябре месяце его наступательное движение, создав тем самым устойчивое положение на левом крыле Западного фронта.
Танковая армия Гудериана, эта наиболее мобильная и агрессивная ударная группировка, была еще сильна и, несмотря на большие потери, готовилась к ноябрьскому наступлению.
Танковые группы генералов Готта и Хюпнера развернулись в районе Волоколамска и к северу до Московского моря, рассчитывая нанести удар на Москву с северо-запада. Танковой же армии Гудериана была поставлена задача прорваться из района Тулы к Кашире, Рязани и Серпухову и соединиться с войсками северной группировки, сомкнув тем самым кольцо окружения к востоку от Москвы, в районе Ногинска.
Ввиду серьезности обстановки, которая сложилась в те дни, и догадываясь, а может быть, и зная о ноябрьских планах гитлеровского командования, люди, ответственные за эвакуацию детей, приняли на каком-то своем заседании решение переправить в срочном порядке интернаты из Рязанской области дальше на восток, в безопасные районы Урала.
Теперь уже странным кажется, что в те тяжелые дни, когда решалась судьба Москвы, изуродованной противотанковыми ежами и надолбами, перегороженной баррикадами на случай уличных боев, затемненной, серой и замаскированной до неузнаваемости, — в эти тревожные для Родины дни вспомнили и позаботились о детях, живших, в общем-то, в относительной безопасности. Для них были выделены эшелоны, солдатские «теплушки», которые потянулись из осени в зиму, пропуская на узловых станциях встречные воинские эшелоны с танками, пушками и бойцами, которые из морозной и белой зимы торопились и торопились в осень, в едва покрытые снегом мрачные, тревожные края нашей исстрадавшейся земли.
Короткий осенний день начал меркнуть, и уже настоящие сумерки расползались по оврагу. Дорога опустела, и редко-редко по ней проезжала какая-нибудь припозднившаяся подвода.
Воспитатели, которые проезжали мимо него и к которым бежал с надеждой Кеша, кричали ему строго, чтобы он ни в коем случае не отходил от вещей...
— Стой здесь! Никуда не отходи! — говорили они всякий раз Кеше. — За тобой обязательно приедут. Стой и никуда не уходи!
И Кеша, которому сначала все это казалось естественным, в конце концов отчаялся совсем, особенно после того, как мимо проехала Анна Сергеевна с ребятами, которые шли за телегами, усталые и равнодушные ко всему на свете.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Livejournal
LiveInternet
Блоги@mail.ru
Open ID
