Счастливый Рощин

Эта ночь не сулила хорошего. Облака исчезли, показались звезды, и шерсть на лошадях начала покрываться белыми пятнами. В лесу посветлело, в обманчивом полумраке оглобли нашей кухонной повозки были похожи на хоботы орудий. Танки стояли длинными рядами, точно вмерзшие в землю. Это походило на ночные улицы деревни.

По обочинам дорог тут и там потрескивали костры в хвойных шалашах. Красноармейцы и командиры спали, кольцами расположившись вокруг огня. За шалашами фыркали лошади, жевали сено. Было так тихо, точно кончилась война.

Мы сидели с Рощиным в своем шалаше у костра и чистили картошку. Нам обоим было грустно. Мы не разговаривали, каждый думал о своем. После двух месяцев войны люди становились молчаливыми, сдержанными. Рощин резал картошку ножом, взятым у убитого финского офицера, иногда вздыхал, иногда поворачивался к огню спиной. Поглядывая на него, я думал о том, как война быстро сближает людей. Здесь, в стране леса, снега и опасностей, каждый искал себе друга и находил его. Мы были всегда вместе с Рощиным, делили пополам сахар, табак и галеты, и нас обоих перевели на полковую кухню. Сначала Рощина, а потом меня. Сняли с передовой линии и отослали на кухню.

Обидно стало сразу, как только сюда перевели. Конечно, повлияли еще шутки нашего взвода: «Теперь он в тепле будет». А мне было стыдно, и я промолчал.

Правда, мой отец говорил, что солдат должен пройти через все и все уметь делать. Но старик воевал, а не варил кашу...

Две недели я уже здесь, почти в тылу. Конечно, восемь километров от передовой линии - это все-таки не тыл. Каждый день сюда прилетают снаряды, и иногда кто-нибудь прощается с жизнью...

Но сегодня тихо, тихо и хорошо, все спят... Спят люди, лошади, и даже в танках погасли огни.

- Плохо воевать у котла! - сказал Рощин.

- Где ни воевать, - все воевать, - ответил я.

- Нет, не говори.

- На передовой, конечно, жизни больше.

На нас были засаленные и прожженные шинели. Они плохо грели. Мы ворочались около огня.

Рощин свернул толстую цигарку из газеты и подал мне, свернул себе такую же и начал набивать табаком.

- Вот скажи, где страшнее: здесь или на передовой? - спросил он.

- Тут и там страшно. Только, как полковник говорит, надо быть на голову выше страха.

Рощин хотел что-то сказать, но слева от шалаша взвизгнул снаряд, и мы выронили цигарки.

- Ну, чего напугался?

- Я ничего... дай табачку, - ответил я. Помолчали.

- Говорят, Медведев опять отличился? - начал Рощин.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.