Тормоз

И тут нужно вернуться от потерь нравственных к хозяйственным. Переход этот в данном случае напрашивается сам собой. Ведь ничто не давит нас

так сильно, как текучесть, как постоянная нехватка кадров, из-за которой у нас хронические переработки. Те самые, из-за которых и не держатся у нас многие водители долго. Круг пока замкнутый.

И вот есть люди, которых эта замкнутость вполне устраивает. Которым она ничуть не мешает, потому что они научились ею пользоваться. Одни с нею борются, работают здорово и вопреки ей, а другие из нее для себя выгоду извлекают. Две противоположные позиции. Непримиримые, несовместимые. И пусть первая порой требует сверхобычной отдачи сил, предельного напряжения в трудные для предприятия минуты – здесь у нас большинство. Недаром бригада наша в прошлом году стала второй в РСФСР, все время выполняют и перевыполняют планы другие бригады, например, Коршунова и Агалакова. Многих можно назвать: Тыркова, Орын-баева, Усенко, Чечуна... Все наши успехи именно от них, от их отношения к делу, от их умения никогда не опускать руки, отдать работе столько, сколько требуется.

Что же до тех, кто научился извлекать персональные выгоды из общих бед (а как же иначе назвать текучесть и переработки и для нас, и для предприятия, и для пассажиров наших), – считаю, что ни к чему хорошему такое умение привести не может, потому что расплачиваться за это приходится тяжко – своим достоинством, человеческим и рабочим.

Работал у нас Анатолий Нацевич, молодой еще совсем водитель. Не раз разбирали мы его работу на комсомольском бюро. Отношение у него к ней было такое: хочу – еду в рейс, хочу – не еду. «Так ведь люди тебя ждут стоят!» – втолковывают ему. «А-а... много их...» Сколько пришлось возиться с ним администрации, да еще осторожно так, чтобы не очень обидеть, – народу-то не хватает. Его и гонки вполне устраивали – с их помощью он зарплату себе приличную делал.

Между прочим, одних денег приличных ему уже было мало. Сейчас многие хорошо зарабатывают. Ему еще от работы было нужно, чтобы она нетрудная была и чтобы можно было чем-то для себя попользоваться. Такую он все и присматривал. Не он один, кстати. Появились сейчас ребята, которые к работе именно с таким набором требований подходят. Среди этого «поколения» тех, кто ради денег на самую тяжкую работу согласен, уже не встретишь, – деньгами их не удивишь. Но у нас Нацевич нашел работу, его требованиям не соответствующую. Погонял он у нас, погонял, раз совершил аварию, второй – и перебежал на другое предприятие. Там загнал автобус в Птичью гавань – есть у нас такое озерцо. Хорошо, в тот момент в машине пассажиров не было. В общем, лишили его водительских прав. Итог, думаю, закономерный, он к нему сам шел, хотя, наверное, и не думал, что к нему.

И надо признаться, потерять вот такого водителя при всей нашей острейшей нехватке было вроде бы и не жалко, потому что пришел он к нам чужим, чужим и ушел.

Мне близка мысль, высказанная в прошлом номере «Смены» московским слесарем К.Андреевым в статье «Не хочу так работать»: что бы мы ни делали, в нас еще постоянно совершается работа внутренняя, духовная. Наверное не всегда она отливается в какие-то конкретно сформулированные выводы, но наше отношение к своему труду – это как раз результат именно такой работы. Это отношение может меняться, оно меняется. Весь вопрос – как? В каком направлении? Считаю, что многое тут зависит от сравнения того, как мы работаем, и того, как мы могли, хотели и должны были бы по идее работать, если бы не... Вот от этого сопоставления.

Да, думаю, и вообще нет на производстве моментов, результатом которых был бы эффект только экономический. Человек на все реагирует, из всего выносит нравственные уроки.

...Самое трудное время работы у нас – лето. Приходится много возить горожан на сельхозработы, и порой на маршрутах остается чуть ли не половина подвижного состава. Согласитесь – суровый экзамен для нашей ритмичности и регулярности. Самое напряженное время для всех, но особенно для молодых. Выдержит, не спасует, не решит для себя, что настоящая полноценная работа все равно невозможна, – будет из него водитель.

А испытания ему предлагаются не из легких. Только сейчас мне хотелось бы сказать не об испытаниях на мастерство и выносливость. Есть и другие.

Каждое утро из ворот многих наших автопарков, обслуживающих городские маршруты, выезжает около 300 автобусов, которые в этот день на маршруте не обнаружишь. Это машины, заказанные различными предприятиями города для собственных нужд. Где-то эти машины действительно нужны, а где-то...

Потом ребята обычно рассказывают, чем они занимались, работая по заказам. Веселыми эти рассказы слишком часто бывают. Веселыми прямо до слез. Ну, вот, например, такой рассказ: о том, как из шести машин, заказанных у нас моторостроительным заводом имени Баранова, у которого, кстати, имеются свои 27 машин – целое автохозяйство! – весь день отработал только один автобус, а остальные пять или простаивали, или разъезжали пустыми. Бывает и еще «смешнее»: кто-то из водителей, выполняя заказ, проспал целый день в кабине, кому-то пришлось везти одного(!) экономиста в управление. Двое других доставили продавщицу на базу за апельсинами и директора на совещание. Разумеется, каждого по отдельности. И все это на наших мощных, вместительных машинах!

После такого то, как использовали «Икарус», способный перевозить сразу по 110 человек, в СМУ-2 треста № 4 может показаться просто образцом рачительного хозяйствования: сначала он доставил на стройплощадку ящик болтов, потом водитель сгонял его за 30 парами рукавиц, а потом на нем же доставил 20 малярных кистей... Целых три с половиной часа провел шофер в этих разъездах. Ну, а в путевой лист ему проставили 12.

Только ли этой машиной пользуются в тресте подобным образом? Невольно начинаешь по таким фактам судить о порядках на его стройплощадках. И вот уже, узнав о заказе с этого предприятия, водитель начинает прикидывать, что он сегодня из своих личных дел сможет сделать – времени-то свободного наверняка будет предостаточно. А что попусту загорать? А километраж, время щедрые заказчики ему проставят от всей души – на всю возможную катушку. Не так ли вот учатся прихватывать за чужой счет? Не там ли учатся прихватывать, где хозяйствуют такие вот «щедрые» за государственный счет люди?

Когда экономиста, отправившегося в управление на «персональном» автобусе, спросили, во сколько обходится такая поездка, она невозмутимо ответила: «А мне до этого какое дело?» А кому же тогда дело?! Неужели так человек привыкает пользоваться не своим, что уже и не замечает, что не его? Не видит, как он этим и других к тому же толкает?

Что же должно было с ним, человеком, произойти, чтобы он стал вот таким невозмутимым да безмятежным, когда хоть караул кричи, да не по другим – по себе?! Когда в нем это началось? Родители в детстве научили? Трудно, не хочется в такое верить, хотя и знаю, что может быть. И все-таки, наверное, больше научила работа. Не о работе самой по себе тут речь, о том, как принято работать, вести дело у иных работников. Когда человека словно искушают, провоцируют на дурное. Не могу оправдывать того, кто не устоял, но и о тех, кто подтолкнул, молчать не хочу. Не должно быть такой работы, когда уродуется человек.

Вот, помню, у нас молодого водителя чуть не уволили за то, что он вместо того, чтобы выполнять рейс, отвез на автобусе свою жену с базара домой. Правильно ему тогда досталось, по делу, но я тогда еще подумал: а не ездил ли он накануне как раз по такому «заказу»? Не потому ли иной водитель себе позволяет не выйти сегодня в рейс, что вчера он вообще целый день проспал, а в путевом листе у него повышенный километраж? Чему человек, особенно молодой, за такой «рабочий» день научиться может? Тому, что можно получать, не заработав. А он-то думал, что только по труду...

Возник разрыв между представлениями о жизни и ее реальными уроками. Что перетянет?

Работа у нас такая, что равнодушных к ней, наверное, и не сыщешь. Все с нею сталкиваются. Чуть что не так у нас – сразу же напрямую все на людях отзывается. Пока эту связь не почувствуешь, никакой ты не водитель автобуса. А почувствуешь, уже со спокойной душой на пустой машине по городу разъезжать не сможешь. Потому что гоняешь ее зазря не по пустыне, а мимо переполненных автобусов на маршруте, мимо толп нервничающих людей на остановках. И они на тебя смотрят... И ты на них посмотри внимательно. И нажми на тормоз... Нет, я не призываю всех водителей самовольно пересматривать маршруты и графики. Я хочу, чтобы в душе они остановились, потому что не должно быть у нас таких поездок – пустым мимо ждущих тебя людей. Сама такая поездка – дело безнравственное. И если ты это понял и в душе своей притормозил, ты уже не успокоишься – будешь добиваться, чтобы такое вообще стало невозможным.