Потом по очереди говорили все остальные. Это была все одна и та же история с небольшими вариациями: воспоминания о лесах, о похищениях, о бесконечных переходах, заканчивавшихся рабством в Хараре.

- Нравится вам здесь? - спросил я через Монфрея.

Они стали отвечать все наперебой:

- Нравится?! нравится?! - закричали они. - Мы вечно голодны и вечно работаем. Мы рубим дрова и бьем камень. Когда господин недоволен или пьян, он наказывает нас палками. А когда он совсем разозлится, то подвешивает нас за ноги над огнем.

- Вступаете ли вы в браки?

- Да как же это возможно? - воскликнула женщина - горилла. - У нас не может быть браков! Мой муж принадлежит другому господину. А если мы и оба принадлежим одному и тому же, то мы можем быть проданы порознь. И дети в моем чреве не мои.

Откуда этот ужасный рассказ. О каких это рабах идет речь? В какую эпоху это все происходит?

Увы, все описанное происходит в наши дни. Рабы, о которых идет речь, - и сотни тысяч других, - находятся в рабстве сегодня, сию минуту.

Рассказ принадлежит французскому писателю и журналисту Ж. Кесселю и относится к Абиссинии.

Ж. Кессель в январе нынешнего года предпринял путешествие по Абиссинии и принужден был убедиться, что варварская традиция древнего мира еще жива в этой стране и благополучно соседствует и с дешевой Лигой Наций, и с европейскими посольствами, с железной дорогой, телеграфом, телефоном, аэропланами.

Рабство существует от Сирии до Аденского залива. Оно идет вплоть до самой Персии. И не местное рабство, а привозное! Человеческий скот доставляется из Судана, особенно из Абиссинии. Он приходит караванами. Его грузят на суда на африканском берегу и разгружают на азиатском, а потом направляют в различные места, где имеется рынок рабов. В Джедде, например, продажа невольников происходит под открытым небом, на базаре, так же, как продажа скота или вещей.

На побережье Красного моря есть три государства, которые сохранили всю жестокость первобытных времен. Это Абиссиния в Африке и в Азии - Йемен и Геджас.

Абиссиния граничит с Суданом, который во все времена был классической страной невольников. Там еще и по сей день сохранились целые провинции, населенные этими коренастыми, плотными и робкими людьми, каких от времен самой глубокой древности ловили и продавали в неволю. Абиссиния всегда держала их в рабстве и держит до сих пор. Однако Абиссиния, будучи сама центром потребления, была и продолжает быть центром вывоза рабов на внешний рынок, на азиатский берег, в Йемен и Геджас, откуда рабов караванами гонят в Недж, Трансиорданию, Сирию и Персию.

Но Абиссиния не имеет морской границы. Чтобы добраться до моря из Абиссинии, нужно пересечь французскую Сомали или итальянскую Эритрею, или английский Судан. Работорговцы раньше не встречали никаких трудностей на этих путях. Лишь за последние годы под напором либеральству - ющей печати им ставятся кое - какие препятствия. Но караваны проходят! Их ведут скрытыми тропинками к скрытым местам посадки на побережьи, - на азиатском берегу их тоже стараются высадить незаметно, и дело не погибло.

Абиссинский суд не принимает жалоб от рабов. Молчаливое соглашение между судьями, которые сами являются собственниками человеческого тела, и прочими рабовладельцами фактически аннулирует формальный указ негуса об освобождении рабов.

Этим несчастным не остается даже спасения в бегстве, так как большинство из них были похищены в раннем детстве, не помнят своей родины и не имеют куда бежать. У них остались туманные воспоминания о лесных зарослях, о соломенных хижинах - вот все, что они знают о своем детстве. А тем, которые сохранили какие - нибудь более точные сведения, понадобились бы долгие месяцы пути, раньше чем они могли бы добраться до места, откуда их похитили.

Впрочем, если раб, подталкиваемый отчаянием, даже и пойдет на тяжелый риск и бежит, то далеко ему не уйти - внешность выдаст его: каждый знает в Абиссинии, что мужчины и женщины с негритянским лицом не могут быть свободны. Они могут бродить по улицам города или в окрестностях деревни лишь в том случае, если известно, кто их хозяин. Но если покажется какой - нибудь шанкалла или сидамо, или уаламо, хозяин которого неизвестен, его сейчас же задерживают и начинают допрашивать. Если он назовет хозяина, его безжалостно водворят на старое место; если же он скажет, что у него нет хозяина, он становится рабом того, кто его задержал.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.