... о каких рабах идет речь? В какую эпоху это происходит? Рассказ принадлежит французскому писателю Ж. Кесселю и говорит о рабовладельчестве в Абиссинии. Это государство, как известно, входит в Лигу Наций, оно стоит, как полагается, на - страже цивилизации и тоже не признает СССР. Рабство существует с молчаливого согласия европейских держав, распоряжающихся в Абиссинии, Геджасе и Йемене, как у себя дома. Они делают вид, что не замечают работорговли или в лучшем случае делают вид, что борются с ней.

Буржуазный журналист далее либеральных вздохов не идет. Поскольку это в его силах, - он скрашивает положение, существующее в наше время. Но даже перо буржуазного служаки рисует поистине убийственную для буржуазной «цивилизации» картину.

«Перед окнами стал собираться народ. Первой пришла древняя, болезненного вида, оборванная старуха - негритянка и села на берегу ручья. Затем явилась другая, тоже негритянка, но помоложе, и также молча села рядом со старухой на корточки. Затем пришли трое мужчин с громадными ноздрями, с толстыми красными губами и стали рядом с женщинами. Наш хозяин Монфрей делал вид, что не замечает их. Но мы уже узнали в этих людях, - по одежде, по жестам, по всей повадке, по всему их виду, - людей из той категории, которых мы видели в Хараре под тяжелым знаком рабства.

Монфрей сказал им несколько слов, которых мы не поняли. Мы только заметили, как у них в глазах вспыхнул огонь человеческой жадности.

У хижины к дереву был привязан громадный абиссинский бык с лирообразными рогами и с мясистой шеей. Я заметил его еще утром, но тогда я не понял...

Из шалаша вышел повар Монфрея и передал одному из невольников громадный нож. Невольник одним прыжком очутился у животного, которое стало дрожать и испуганно замычало. Нож сверкнул у сонной артерии.

Рабы гурьбой бросились к быку. В несколько мгновений шкура была сорвана с него голыми пальцами, и куски кровавого, дымящегося мяса стали переходить из рук в руки.

Спускалась ночь. Стали слетаться хищные птицы. Легкий ветерок веял над Харарой. Невольники расселись группами в саду Монфрея, и было слышно в темноте, как кости трещали под их могучими зубами.

Праздник только начинался. Дикари находились в состоянии крайнего возбуждения. Они смеялись, кричали, толкали друг друга, прыгали и каждый раз поворачивали к нам свои измазанные кровью лица. Особенно выходил из себя великан и неистовствовала женщина с большими грудями. Эти несчастные опьянели от пищи: им не часто доводилось поесть.

Внезапно позади кактусовой изгороди, которая считается границей владений Монфрея, вспыхнуло пламя. Для рабов это послужило магическим сигналом. С криками и воем они ринулись туда. У подножия громадной высохшей сикоморы Лгобляш сложил груду ящиков, досок и листьев, облил керосином и поджег. Он инстинктом почуял, что именно нужно, чтобы дать волю той энергии, которую несчастные дикари накопили благодаря мясу и крови разорванного ими быка - огонь!

Сразу же разразилась безумная оргия. Женщины схватили пустые жестянки и начали выстукивать на них какое - то подобие мелодии. Мужчины образовали круг, рослый верзила стал посредине, и все запрыгали. В этих прыжках не было никакого ритма, их сопровождал пронзительный и дикий вой, похожий на боевые крики. Экстаз возрастал с каждой минутой, и люди становились похожими на одержимых.

Внезапно огонь погас, и безумие остановилось. Любляш бросил взгляд кругом и заметил связки банановых ветвей. Он хотел кинуть их в огонь, но тотчас раздались крики, полные мольбы.

- Они просят не делать этого, - перевел нам Монфрей. - Это дрова, которые они приготовили для своих хозяев.

Мгновенно робкие и покорные выражения лиц вернули нас к сознанию действительности. Перед нами стояли уже не мрачные духи, а просто несчастные рабы. Они смотрели на нас доверчивыми и грустными глазами, в которых не осталось уже ни малейшего следа недавнего счастья.

Мне казалось, что пришла минута спокойных исповеданий, и я попросил их через Монфрея рассказать о себе. Они были счастливы, им казалось непривычным человеческое обращение. Они сели на корточки, им принесли сладкого чаю, и великан сказал, грустно глядя на угольки, которые умирали в золе:

- Я с Тигра. Я родился рабом одного воина. Я не знал ни отца, ни матери. Я всюду следовал за моим господином. Он был убит в бою одним абиссинским солдатом. Теперь я принадлежу этому солдату.

Старуха сказала:

- Я не помню больше, откуда я родом. Давно - давно у одного большого леса, каких не видно в этой стране, горела деревня. Какие - то люди, которые пришли с криками, похитили меня. Я ушла с ними далеко - далеко, и мне не было трудно. У меня было много господ и много детей. Я уже не помню сколько. Господа меня продавали, а детей отбирали.

И та, другая, тоже сказала почти детским голосом:

- Я была совсем ребенком и играла в хижине моих родителей в стране Сидамо. Дверь была открыта, какая - то рука схватила меня за шиворот. Я очутилась на лошади. После долгого перехода я очутилась в Аддисе. Мой последний господин переехал жить сюда. Когда я была моложе, мои господа любили меня.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.