Сначала статья эта условно называлась «В тылу». Условно потому, что в нынешней войне исчезает старое понятие «тыл». Можно ли назвать тылом громадный город, где каждый завод, каждая фабрика работают для того, чтобы обуть, одеть, накормить, вооружить работника и воина, ставшего на защиту родины?! Можно ли назвать тылом мирную полянку, куда не доносится грохот орудий, но на которую с ясного неба слетает чудовище в образе человека - фашист, слетает, чтобы сделать то единственное, что он, фашист, умеет делать: поджечь, взорвать, разрушить.

Можно ли назвать тыловиком человека, который, не щадя сил, не считая часов, работает у станка, на поле, который, не жалея жизни своей, уничтожает шпиона, диверсанта, изменника?

В грозной отечественной войне нет тыла и фронта. Фронт всюду. И каждый - боец.

Мы знаем о том, как приходила война в европейские города. Эренбург рассказал нам о падении веселого Парижа. Мы читали скупые заметки о том, как всполошился Берлин, услышав о возможности налета англичан.

Все это непохоже на нас. Мужество и смелость наших людей укрепляются сознанием правоты своего дела, уверенностью в победе, стремлением собственными руками, головой, кровью участвовать в самой справедливой войне, какая только может быть на свете.

Журналисту не пришлось искать фактов для своей статьи. Они сами приходили к нему, они встречали его на каждой улице, в каждом переулке и дворе.

В один из районных советов Осоавиахима вошла женщина. Милое румяное лицо, седые волосы. На вид лет шестьдесят. Видно, она здесь свой человек: все занятые по горло люди оторвались от своих дел и улыбнулись ей. Она забежала на минутку рассказать о новости:

- На днях получила телеграмму от дочери: «Еду на фронт. Ирку оставьте у себя». Потом приходит зять, ее муж, и говорит: «Еду на фронт. Ирка пусть у вас остается». Мы с дедом Ирке рады, но что же получается - я всплакнула даже: один уезжает, другой уезжает, а мы - то со стариком неужто не пригодимся? Пошла в донорский пункт, чтобы проверили мою кровь, может, она еще чего - нибудь стоит. И представьте себе: первая группа, 70 процентов гемоглобину! Вот видите, 61 год, а кровь молодая, пригодится; значит, кому - нибудь.

Она охотно дала мне свой адрес: Малый Козихинский, дом 11, квартира 4; сказала свое имя: Зинаида Николаевна Соболева. А потом спросила:

- А вы кто, управдом? Если надо у вас в доме лекцию по ПВО прочитать, мой муж придет, а я могу рассказать о донорстве.

Она не поверила, узнав, что рассказанное! ею интересно для печати: стоит ли писать о таких мелочах?..

В доме 15 по Малой Бронной улице четыре девочки пяти - шестиклассницы сговорились идти вместе на фронт. Они пришли в совет РОКК и заявили об этом, подчеркивая, что все имеют значок ГСО.

- Ничего не выйдет, девчата. У нас хватает взрослых сестер.

- Но мы можем там делать и что - нибудь другое. Стрелять, например.

- Тоже не выйдет, у нас девочки не воюют: на это есть взрослые мужчины.

Они растерялись немного. Вероятно, они думали, что проводят последние часы в Москве (у них были даже какие - то узелочки с собой) и отсюда, из РОКК, не заходя домой, прямо на вокзал, на фронт. Потом одна из них сердито сказала:

- Тогда давайте мы у вас подметем, что ли... Грязь какую развели.

Грязи никакой не было, но здесь уж возражать не стали. Девочкам нашли какое - то дело. С тех пор они каждый день по многу часов просиживают в РОКК, с готовностью хватаясь за любое поручение, которое перепадет им от взрослых дружинников.

Пятнадцатилетняя Наташа Тикстон в первый день войны пришла в райком комсомола делегатом от школьниц и попросила послать их на любое предприятие, где они могут пригодиться. Девочек послали на фабрику «Союз».

- Работа там несложная, - сказали им, - она требует только внимания и аккуратности.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.