Вот и снова пришла весна в Прагу. На Винограды и Карлин, Старе Место и Михле, Смихов и Подол... Солнце успевает за день прогреть даже самые узенькие улочки, и по Вацлавской площади народ идет густым потоком, как на празднике. До сих пор еще J толпы приезжих спешат поглазеть на пражское метро, ставшее такой же достопримечательностью, как Град или старинная ратуша. В такие вот весенние дни у доктора Фердинанда Шруты начинает болеть нога. Тихонечко, осторожно старая, давно зарубцевавшаяся рана словно бы спрашивает: «А не забыл ли ты, а помнишь ли, как это все было тогда, в мае 45-го?» Глупая, .разве такое забывается? Память живет вместе с человеком, она сильнее его и иной раз преподносит такие сюрпризы, что только диву даешься.

Вот вчера ему всю ночь снилась какая-то бумага на немецком языке. Он вглядывался в сухие машинописные строчки, продирался сквозь тяжеловесные технические термины и никак не мог понять: откуда взялись эти листки и какое имеют к нему отношение. Целый день он мучился, вспоминал, а потом пришел на работу в Свазарм, увидел развешанные на стенах плакаты для призывников, и все стало на свои места. Господи, да ведь это же секретная документация, которую они с таким трудом раздобыли в конце 43-го. Связной из Остравы запаздывал, и он несколько дней прятал листки в тайнике. Интересно, прошли ли эти листки весь свой долгий и сложный путь по цепочке, на одном конце которой был он, Фердинанд Шрута, инженер завода «Збройовка-Брно» со своей подпольной тройкой, а на другом – Советский Союз и его великая Красная Армия? Этого он никогда не узнает, да сейчас и не к чему. Главное, что он честно выполнял свой долг и может прямо и открыто смотреть людям в глаза.

Ева Шрутова помогает мужу одеться и выходит вместе с ним. Незачем напоминать ему, что он инвалид и не должен много ходить. Все равно ведь он пойдет туда, в Дейвице, в май сорок пятого года.

Маршал Советского Союза И. С. Конев, чьи войска освободили 9 мая 1945 года Прагу, в своих воспоминаниях дает следующую оценку Пражского восстания: «У восстания были свои особенности и противоречия; в нем участвовали различные социальные слои. Восстание усугубило и без того критическое положение немецких войск в Чехословакии... Я не стану анализировать ход Пражского восстания во всех его сложных перипетиях. Скажу лишь о том, что было в нем самым главным, – всенародный взрыв негодования против фашистских захватчиков, стремление взять в руки оружие, любой ценой помочь скорейшей победе над фашизмом, не считаясь при этом ни с опасностью, ни с жертвами. В этом героическая суть восстания».

Слова прославленного советского военачальника можно с полным на то основанием отнести ко всем событиям, происходившим в Чехии и Моравии в 1945 году и получившим ныне точную и четкую формулировку – восстание чешского народа против фашизма. Коммунистическая партия Чехословакии сумела в тяжелейших условиях подполья, теряя непрерывно лучших своих бойцов, создать широкую сеть подпольных групп, успешно действовавших прежде всего на заводах среди рабочих. (В одной из таких организаций и состоял, между прочим, тогда еще беспартийный, а ныне коммунист с 30-летним стажем, доктор Фердинанд Шрута.) Огромное значение имела и помощь Красной Армии, неумолимо приближавшейся к границам так называемого «протектората». Вблизи Праги и других крупных промышленных центров Чехии и Моравии одна за другой приземлялись группы парашютистов, в которых рука об руку действовали советские разведчики и чехословацкие граждане – коммунисты, прошедшие подготовку в Советском Союзе. Многие из этих групп стали ядром партизанских отрядов, организаторами вооруженной борьбы против гитлеровцев.

1 мая восстали рабочие Пршерова. Их бой длился недолго – слишком уж неравными были силы, но языки пламени продвигались все дальше и дальше: загремели выстрелы в Ломнице, Железном Броде, Турнове, Раковнике, Колине. Кульминацией восстания стала Прага.

4 мая с утра в городе было неспокойно. Толпы возбужденных, пока еще плохо организованных пражан срывали со стен немецкие объявления и надписи, разоружали полицейских и небольшие группы солдат, кое-где появились первые баррикады, восстание только-только разгоралось. Шрута со своей группой получил задание 5-го с утра занять помещение заводского бюро на Жижко-ве – там хранилось много важных документов и чертежей, надо было воспользоваться предоставившейся возможностью и захватить их. Но было уже поздно. Город перегородили свыше 1 600 баррикад, бои с эсэсовцами шли по всему центру, пробиться туда никак не удавалось. Тогда и пришло решение пробираться в Дейвице, где размещалась дирекция завода.

Охранников-немцев они убрали быстро, без стрельбы. Разоружили, заперли в подвале, а сами поспешили к сейфам с документами. Кое-что ценное нашлось и здесь. Добычу спрятали, оружие разделили между собой. Теперь они почувствовали себя значительно увереннее – есть винтовки и пистолеты, отряд увеличился за счет нескольких добровольцев-пражан, некоторые из них были даже вооружены... охотничьими ружьями. Можно начинать свою войну с фашистами.

А в это время коммунисты предпринимали поистине героические усилия, чтобы скоординировать, свести воедино разрозненные, плохо связанные между собой очаги стихийно разраставшегося восстания. На Гибернской улице, в Народном доме, был напечатан первый легальный номер «Руде право» – весь тираж отправили защитникам баррикад. Непрерывно заседал Чешский Национальный Совет, который должен был взять власть в свои руки в период восстания и выполнять эту обязанность до приезда в Прагу законного правительства, созданного в освобожденном Красной Армией городе Кошице. На самые опасные участки отправились опытные партийные работники, прошедшие суровую школу подпольной борьбы. Так, повстанцев у Тройского моста, откуда ожидался удар находившихся за городом эсэсовских танковых частей (так оно и произошло на самом деле), возглавил Вацлав Ва-цек, ставший потом первым приматором («городским головой») освобожденной Праги.

С самого начала было ясно, что плохо вооруженным, не имевшим боевого опыта жителям Праги в одиночку не справиться с 40-тысячным фашистским войском, к которому присоединились многие из 250 тысяч немцев – гражданских лиц, эвакуированных в город со всей Чехословакии. Эти стреляли по защитникам баррикад с крыш, из окон, показывали проходные дворы, через которые можно неожиданно ударить с тыла. Поэтому одной из главных задач стал захват здания пражского радио, откуда можно было бы обратиться за помощью к Красной Армии. Только 6-го удалось овладеть радиодомом, и в эфир открытым текстом полетели призывы о помощи на русском и английском языках.

А в Дейвице летучий отряд, в котором действовал Фердинанд Шрута, быстро передвигался от дома к дому. Они захватили кирпичный завод, где обнаружили небольшой склад фаустпатронов, лотом какой-то прохожий показал им дом, в котором хранилось 10 винтовок. Шрута вбежал в подъезд вместе с этим мужчиной («даже имени его не знаю», – сокрушается он теперь) и вышел вскоре, сгибаясь под тяжестью оружия, которое тут же расхватали совсем еще безусые парни, приставшие к ним где-то на полдороге. Потом они отправились к зданию местного отделения нацистской партии, сорвали с него вывеску, с наслаждением сдернули и втоптали в землю ненавистное полотнище со свастикой – отвели душу, дом-то был уже пустой, фашистские чиновники убежали, завидев повстанцев еще издали. Видимо, они и вызвали солдат в черных мундирах, выскочивших, как из засады, из-за угла соседнего дома.

Был май, цвела сирень. Куст с крупными, тяжелыми гроздьями цветов укрыл Шруту. Он устроился поудобнее, ощутил плечом привычную тяжесть приклада («я дважды призывался в чехословацкую армию и считал себя профессиональным военным») и сделал то, о чем мечтал все долгие годы оккупации: выстрелил во врага. Он увидел, как выбранный им эсэсовец упал, как-то странно – набок, и остался лежать в нелепой, неудобной позе. Тогда он стал выбирать себе второго, но не успел. Автоматная очередь прошлась по его ноге, словно вбивая ее в землю. Очнулся он поздно вечером в странном, непонятном помещении: пахло ванилью и еще чем-то сладким, вокруг стояли столы и легкие плетеные кресла. Оказывается, его перенесли в ближайшую кондитерскую, как смогли перевязали и теперь собирались нести дальше – в школу. Там в гимнастическом зале был устроен своего рода полевой госпиталь для повстанцев.

Только 9-го повезли его через весь город – ликующий, восторженный, счастливый – в больницу. Временами он приходил в себя и тихо улыбался себе бескровными губами («я тоже сделал хоть что-то, чтобы этот день настал»),

1 июня 1945 года прямо в больнице Фердинанд Шрута был принят в Коммунистическую партию Чехословакии.

А Прага, красавица Прага, 6-го, 7-го и 8-го истекала кровью. Командующий эсэсовскими частями генерал Пюклер приказал превратить ее во вторую Варшаву. Горели и рушились дома, подожженные артиллерией и танками, пришедшими из близлежащих немецких гарнизонов.

Захватив главный городской вокзал, гитлеровцы приволокли из подземных убежищ на разбомбленный, горящий перрон 150 человек и расстреляли каждого пятого. В Панкраце 6 эсэсовцев, обнаружив в подвале одного из домов укрывшихся мирных жителей, убили всех – 47 человек, в том числе 10 детей и 13 женщин.

Одним из главных центров сражения стал Тройский мост (теперь он называется мост Бар-рикадников). Как и ожидалось, именно по нему рвались в город танки дивизий «Викинг» и «Валленштейн».

Вернемся к воспоминаниям маршала И. С. Конева: «У нас была острая тревога за Прагу, острое желание как можно скорее прийти на помощь своим братьям, прежде чем фашисты, использовав преимущество в силе, успеют расправиться с ними. Это чувство было у нас всеобщим. Оно владело и мной, командующим фронтом, и рядовыми танкистами из армий Рыбалко и Лелюшенко, которым, чтобы утром ворваться в Прагу, пришлось совершить в ночь на 9 мая неимоверный по темпам восьмидесятикилометровый бросок. К Праге стремились, и каждый из нас сделал все, что было в человеческих возможностях... В девять часов утра Прага была полностью освобождена и очищена от противника. Хотя первые наши танки вошли туда в три часа ночи...»

И еще одно свидетельство об этом радостном дне. Перед вами впервые публикуемая на русском языке дословная запись радиорепортажа, переданного ранним утром 9 мая 1945 года по пражскому радио, которое еще несколько часов назад взывало о помощи. Вот этот уникальный текст:

«Мы в машине чехословацкой радиостанции «Прага». Мы едем по извилистой дороге сверху от Града. Слева от нас Кларов, справа Градчаны, а прямо под нами распростерся город, «слава которого достигает звезд». Только что Прагу освободила Красная Армия. На площади в Кларове стоят, наверное, последние, уже побежденные немецкие танки. Славная Красная Армия очень быстро вывела их из строя. Танки в пламени. На улице следы боев, павшая лошадь, руины дома. Мощные взрывы гранат до сих пор звучат в ушах. Гранаты бросали немецкие солдаты. Мы отвечали им тоже гранатами. Везде ощущается застоявшийся запах пороха. Теперь мы едем тихой улицей между университетской библиотекой и набережной. Едем дальше.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.