Я стою в Банном переулке возле знаменитых Серных бань, трогаю ладонью теплый камень древних стен. Под ногами тоже теплота камня. Над брусчаткой нависла крепость Нарикала; шестой век перетекает в двадцатый, и студент Тбилисского университета, будущий филолог Гела Думбадзе, поднимая к солнцу пальцы, собранные в щепоть, говорит:

— Дорогой, здесь воздух все лечит. И боль тела, и печаль души...

Банный переулок — сердце старого Тбилиси. Молодое сердце, упругое, что гонит горячую кровь нынешних дней по узким горбатым улочкам, которые будто пытаются укрыться под защитой крепостных бастионов.

Сюда почти ежедневно (а уж по выходным обязательно) приходят ребята из молодежного объединения охраны памятников — археологи, реставраторы. Рабочие и студенты, инженеры и ученые, шестиклассник и полковник милиции. Приходят, чтобы буквально по сантиметру выстроить мост, связывающий настоящее с прошлым. Они пытаются не просто возродить древность, но сделать ее органичной частью нынешнего быта и духовной жизни города. Они работают бесплатно, не ожидая здравиц, но получая в ответ соучастие. Гела рассказывает: «Понимаешь, старушка подходит — мы тогда на реставрации крепостных стен работали. Лаваш принесла, кувшин с молоком. Говорит, молоко свежее, хлеб свежий, чтоб не устали, чтоб рука твердой была... К нам люди идут не для разговоров, и мы их не лозунгами, не разговорами увлекаем — делом».

Старый Тбилиси за последние годы преобразился неузнаваемо. Нет, не отлакировали его, не стилизовали наподобие московского Арбата. Не сделали прогулочно-выставочным подиумом для демонстрации новых веяний в интерьере старых камней, а бережно ввели в нравственный, культурный обиход тбилисцев.

— Камень дышит рядом с человеком, — заметил Гела. — Реставрировать не значит подновить, подкрасить. Оживить — вот что это такое.

Художественные вернисажи в Банном переулке поражают своей самобытной сочностью даже здесь, где солнце, синева воздуха и зелень платанов — одна из ярчайших картин природы. Клуб молодых тбилисских художников неотъемлем от этого уголка города. Убери холсты с улочек, от каменных стен — словно старинные зеркала вынешь из рам. Останется обрамленная пустота.

Невольно пытаюсь сравнить с Измайловом, с Битцей, с их шумной рыночной толкотней, суетной торопливостью, эпатажем. Нет, несравнимо.

Различны истоки, разные реки...

Отари Вепхвадзе, президент клуба, говорит неторопливо:

— Великий Нико мечтал: посредине города построим, братья, большой дом, купим большой стол, большой самовар. Будем пить чай и говорить об искусстве, о живописи... У нас есть дом — наш клуб, есть большой стол, есть большой самовар. И мы хотим, чтобы живопись наша была большая.

Клуб носит имя Пиросмани. Но что важнее — несет людям его бескорыстие и творческое своеобычие. (Для копиистов — природы ли, духа — есть другое место для огляда их работ. Тут же неподалеку, у Сухого моста. Здесь свои поклонники, приверженцы...)

Моложенное объединение и клуб молодых художников по сути работы своей, подвижничества — одно целое.

Сегодня, когда мы столь настойчиво и большей частью справедливо ратуем о хозрасчете и рациональном мышлении, романтичность молодых тбилисцев из Банного переулка, на мой взгляд, вовсе не противоречит обновляемому ходу жизни — приподнимает его над обыденностью.

И тут уместны строки Отара Шаламберидзе:

Все, все вместит любовь
Для всех найдет
Такое беспокойное от века,
Безбрежное, как этот небосвод,
Всезнающее сердце человека.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.