- Ты где сейчас живешь?

- С матерью, - с трудом выдавливая слова, произносит Николай. - Свой дом у нас, понимаете... А теперь у меня жена. И дочка родилась.

- Кажется, понимаю, - улыбается Гаврилов. - «Свой дом», небось, в одну комнатенку, повернуться негде? Ну, рудник ведь строит...

- Да нет, товарищ Гаврилов... Я, может быть, не так объясняю. У нас две комнаты, тридцать восемь метров... Но жена уехала в город, в область, вот уж третью неделю. И дочку увезла... Пишет, что не вернется, пока не будет своей комнаты, отдельно.

Гаврилов уже готов произнести резкую фразу об аппетитах жены, но выражение глаз Николая удерживает его. Секретарь идет к двери, машинально поворачивает ключ. Потом зажигает лампу - на улице уже стемнело - и снова садится за стол...

После долгого мужского разговора Николай Телегин уходит домой, а секретарь райкома все сидит за столом и думает: как поступить?

... С улицы доносится гудок ночной смены: уже двенадцать. Гаврилов достает из ящика стола чистый лист бумаги и решительно выводит: «Комсомолке Наталии Ремневой...»

Заседание жилищной комиссии рудкома приближается к концу. Уже распределены почти все квартиры в новом доме, остается последняя, двенадцатая.

- Предлагаю двенадцатую, трехкомнатную, дать Рябчуку, - говорит председатель рудкома Фомичев. - Возражений нет?

Кандидатура Рябчука утверждается единогласно; отдельную квартиру решают дать бригадиру слесарей, проработавшему на шахтах добрых тридцать лет. Секретарь комиссии уже выводит в списке его фамилию.

- Кончили, - облегченно вздыхает Фомичев.

Первой поднимается Анна Петровна, секретарь партийного бюро. Но она идет не к двери, а к столу председателя. Начавшийся было говор стихает. Анна Петровна вынимает из маленького конверта листок бумаги.

- Прежде чем мы разойдемся, товарищи, - говорит она, - я должна прочесть вам одно письмо. Его передал мне Гаврилов из райкома комсомола. Вот что здесь написано:

«В Первомайский РК ВЛКСМ от Ремневой Наталии. Товарищ секретарь райкома! Мой поступок, который вызвал распад семьи, я совершила исключительно потому, что не смогла устоять против порядка, заведенного в этом доме. Я комсомолка и не могу скрывать того, с чем я встретилась у Телегиных. Семья религиозна, и эта религиозность постепенно начала распространяться и на нас с дочкой. Свекровь требовала, чтобы я строго соблюдала обряды и порядки ее веры. Я не должна была ходить без платка, не имела права носить платье с короткими рукавами. Еще хуже стало, когда родилась дочь...

Я не подчинилась, и свекровь возненавидела меня. Николай начал прислушиваться к ее словам. Он пытался противостоять религии, но уговоры матери действуют на него... А она все чаще говорила мне: «Иди, куда хочешь, но ребенка оставь!» Я не уступила и была вынуждена уйти с дочерью из этого дома. Вот и все, что я могла сделать».

Анна Петровна кладет письмо на стол и повторяет:

- Вот и все, что могла сделать Наташа Ремнева. Но мы - то с вами можем сделать больше! Мужу она написала, что вернется, если он уйдет из дома матери.

Некоторое время все молчат. Потом Фомичев предлагает считать Телегина в числе кандидатов на комнату в новом доме, который будет закончен к лету.

- Мы не обязаны! - заявляет один из членов комиссии. - Пусть у свекрови комнату забирают... Нечего баловать!

Поднимается шум... Тогда, протискиваясь между стульями, к председательскому столу подходит Семен Арсентьевич Рябчук.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.