Тамарка

Писем из Ленинграда она нам не присылала. В школе были довольны, что ее не было. Учителя говорили, что Тамарка - «трудная», комсорг, - что она на всех плохо влияет. Мы с Катей стали почти хорошо учиться, галстуки нам через месяц отдали обратно, и к концу года мы перешли в девятый класс без переэкзаменовок.

Осенью я встретила Тамарку на улице. Я даже не узнала ее сначала. Совсем как взрослая: губы накрашены, меховая кофта и боты сапогами. Оказывается, вышла замуж в Ленинграде за инженера и теперь мужа перевели в Москву. Я ее стала расспрашивать, как она живет и вообще, как это - интересно замужем или нет? Я как - то не могла себе представить, что бы я делала замужем, а Тамарка - ведь все равно, что я. Она на полгода только старше. Тамарка говорила, что теперь почти каждый вечер в театр ходит, гости у них бывают и хорошо, что не надо учить уроков и думать, что тебе влетит, если в школу не пойдешь. Она пригласила меня к себе, и мы попрощались.

Я шла потом по улице разочарованная какая - то. Я почему - то думала, что если мы выйдем замуж, то это будет по - особенному и вид совсем другой. А Тамарка была похожа сразу на всех сотрудниц, которые у мамы в бухгалтерии сидят. Вот тебе и Моника Лербье... Вышла замуж, в гости ходит...

В школе все удивлялись, когда я рассказала про Тамарку, и даже жалели ее. Только Васька Пыжов (он влюблен в нее был) сказал:

- Другого и ожидать от нее нечего... - надул губы и с урока сбежал.

Через неделю я зашла к Тамарке. Она обрадовалась, стала меня про всех расспрашивать, и мы хохотали над нашими школьными историями, и я увидела, что она нисколько не изменилась. Потом она стала свои платья показывать, сказала, что хочет пению научиться, и все из «Петера» напевала:

«Прелесть жизни для меня в труде -

Потому мне хорошо везде...»

Голос у нее негромкий, но она так здорово приплясывала, что получалось интересно. А потом пришел муж. Высокий, лысый. Я сидела на диване. Юбка короткая, и, как нарочно, чулки толстые, в рубчик. У меня одна пара такая осталась, мама всегда говорит: хорошие, теплые... А я их терпеть не могу. Вот ее муж посмотрел мне на ноги и говорит:

- А вы кого больше любите: папу или маму?

Как у трехлетней спрашивает. Я покраснела и отвечаю:

- Николая Островского.

Он и замолчал. А потом походил по комнате, позевал - позевал и говорит:

- Ну, кажется, спать пора - Тамарка разозлилась:

- Я не хочу спать!

- Не хочешь - не надо, а я лягу.

Я пошла домой. В прихожей Тамарка стала чего - то смущаться, а потом сказала:

- Это он устает в последнее время, а так он веселый.

Я ушла и больше решила к ней не приходить. Не понравился муж очень. Какой - то насмешливый, скучный. В школе я даже никому про этот случай не рассказывала. Сначала как - то неприятно было, а потом просто забыла.

Прошел целый год. У меня за это время много перемен произошло: во - первых, я твердо решила поступить в химический институт, а во - вторых, стала отличницей. Я всегда училась неважно, и было как - то все равно, что обо мне думают (у нас плохие ученики никакого авторитета не имеют). И вот, когда я химией заинтересовалась, решила стараться во что бы то ни стало без экзаменов в институт поступить. Правда, заниматься было очень трудно. По шесть уроков каждый день готовить, а тут еще комсомольская нагрузка. Я теперь вожатая в пятых классах.