Это был один из многих разговоров, в ходе которых Мойзиш пытался раскрыть подлинное лицо своего агента. Но это ему так и не удалось, несмотря на повторные требования Берлина.
В тот вечер шпион получил псевдоним «Цицерон».
Вокруг сообщений, исходивших от «Цицерона», в Берлине развернулась острая борьба. Риббентроп, которому подчинялась разведка министерства иностранных дел, долго не верил в истинность информации «Цицерона». Он не мог себе представить, чтобы тан легко можно было обвести английскую контрразведку.
Но Кальтенбруннер, шеф гестапо и СД, держался другого мнения, и «проблема «Цицерона» еще больше обострила глухое соперничество этих гитлеровских руководителей.
Надо сказать, что значительно более опытный, нежели Риббентроп, посол фон Папен не разделял сомнений своего берлинского начальства. В мемуарах, вышедших после войны, он указывал, что с первого взгляда на доставленные документы понял, что они подлинные.
Между тем пачки денег, которые «Цицерон» хранил под ковром в своей комнате, росли: 30 тысяч, 45 тысяч, 75 тысяч фунтов стерлингов.
Чтобы дать какой-то выход стремлениям скорее насладиться всем тем, что сулило ему богатство, он делал маникюр, регулярно брился у лучшего парикмахера, делал массаж лица. Сшил костюм из лучшего английского материала у дорогого портного и купил золотое кольцо с крупным бриллиантом.
Порой, закрыв дверь и занавесив окно, шпион одевался в новый костюм и долго рассматривал свое изображение в зеркале, любуясь сверканием драгоценного камня, излучавшего сказочный блеск.
Только эти жалкие радости были доступны убогой фантазии нищего духом скоробогача... Часами он мог неподвижно сидеть в своей комнате, как загипнотизированный, глядя на ковер, скрывавший его сокровища.
Спал он плохо. Стал беспокойным, подозрительным. Глаза приобрели лихорадочный блеск. Ему везде чудились агенты английской контрразведки. Каждый день шпион с тревогой вглядывался в лицо посла, пытаясь определить, не стало ли тому что-либо известно о второй, тайной жизни камердинера.
Фотографирование секретных документов стало теперь для «Цицерона» жизненной потребностью. Как старый курильщик опиума с нетерпением ждет момента, когда он вдохнет сладкий яд, так и шпион стремился к британским тайнам, хотя эта работа, как и наркотик, подрывала его нервную систему. Порой шпиону казалось, что он на грани помешательства. Но жажда денег была сильнее. Он снимал все, что попадалось под руку. Немцы не торговались.
...Телеграмма № 1594 из Форейн оффиса на имя посла в Анкаре:
«...Вы должны помнить, что мы обязались при переговорах в Москве, что Турция до конца года вступит в войну...»
В связи с этим сэр Хью отправился на прием к турецкому министру иностранных дел Нуману Мемеджиоглу. Вкрадчивый и двуличный дипломат был германофилом и известным врагом СССР. «Цицерон» вложил в карман фрака хозяина свежий белоснежный носовой платок.
Через два дня он фотографировал телеграмму № 875 в Форейн оффис:
«...Нуман заверил меня, что Турция готова присоединиться, как только будет ясно, что операции на Западе развиваются успешно».
Встречи с Мойзишем происходили теперь в новом мощном лимузине «опель адмирал», специально приобретенном эсэсовцем. Он медленно ехал в назначенный вечерний час по определенной улице, пока не замечал агента. Тогда останавливал машину, предварительно убедившись, что кругом пустынно, и «Цицерон» быстро вскакивал внутрь. Тотчас автомобиль трогался. Некоторое время они кружили по плохо освещенным улицам предместья, чтобы оторваться от возможного преследователя. Только потом автомобиль выезжал на Улус-Майдан, где автомобильное движение было особенно напряженным, и черный «опель» эсэсовца терялся в потоке машин. Затем они вновь выезжали на прямое загородное шоссе. Здесь и наступал решающий момент встречи.
Убедившись, что сзади никого нет, «Цицерон» закуривал сигару. Это было сигналом для Мойзиша, что можно ослабить внимание к внешнему миру. Шпион клал на переднее сиденье рядом с гитлеровцем пленку и брал приготовленный сверток с деньгами. Как обычно, Мойзиш засыпал его вопросами:
— С кем вы работаете?
— Один.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Новые материалы из переписки друзей В.И. Ленина