Старуха улыбнулась сквозь слезы.
- У нас есть пословица, - сказала она, - «постели постель в своем сердце, и девушка сама придет...»
Она пролепетала это, стыдясь и своих морщин, и слез, и своих морщинистых рук, и того, что она сейчас сказала.
У крыла самолета стояли два быка, запряженных в сани. На санях лежали санитарные носилки. Больного, укутанного в бурку, втаскивали в кабину, и он бессильно складывался вдвое.
«Пора лететь», - подумал летчик.
Старик с прямыми плечами и белой окладистой бородой приблизился к летчику.
- Я пастух, - сказал он. - Всю жизнь трава была мне важнее неба. Но ты молод и летаешь как птица. Ты, наверное, умнее меня. Прими привет от сванского народа.
- Я скоро прилечу назад, сваны, - ответил взволнованный летчик. - Сегодня мне надо лететь: я должен отвезти больного. Но мы знаем теперь дорогу к вам. Вы видели мой самолет. И вы скоро полетите на нем. И ты, старик, тоже полетишь со мной высоко над ущельем. А за ласковый привет спасибо вам, сваны, от сталинских соколов - летчиков! Мадловели вар!
Гиго снял с головы белую сванскую шапочку и помахал ею.
- Мадловели вар! Спасибо! - кричали сваны, пока Гиго быстро шел к самолету.
Он внимательно осмотрел, как уложили больного, потом сел в кабину и включил мотор. Люди, державшие самолет, отбежали. Самолет медленно покатился по террасе и грузно переехал разрытое место.
Гиго дал полный газ. Под ногами мелькнул поток. Уже в воздухе самолет пошел вниз и, только едва не коснувшись колесами грязно - серой бурлящей воды, выправился и стал набирать высоту.
Гиго оглянулся и увидел там, где только что стоял самолет, маленькую кучку людей с лопатами на плечах.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.