Строгий час выбора

А. Вайда. Да, да! Молодежь необычайно восприимчива к киноискусству, она наш основной зритель. А для меня нет ничего более печального, чем фильм, идущий при пустом зале. Кроме всего прочего, молодежь всегда проявляет жадный интерес ко всему новому, живому... Невозможно понять, куда идет мир, не понимая сегодняшних молодых. Герои моих фильмов почти всегда молодые люди. С их помощью я обращаюсь к молодежи.

А. Михалков-Кончаловский. Я помню, как мы с Анджеем отправились в клуб польских студентов-физиков «Квант», где должно было состояться обсуждение моего фильма .«Романс о влюбленных». Меня предупредили, что студенты – очень резкие люди. Поэтому я попросил Вайду, чтобы он, признанный и уважаемый мастер, представил меня им.

Вайда согласился, но сказал: «Я, конечно, пойду с тобой с удовольствием. Но не знаю, смогу ли помочь. У меня с ними только что такая драка была по поводу моей собственной картины...»

Когда мы пришли, я обратился к . залу: «Дорогие ребята, я знаю, вы люди зубастые, и поэтому решил позвать на помощь Вайду...» Не успел договорить – в зале хохот. И я понял, что действительно Вайда мне вряд ли поможет.

Обсуждение было чрезвычайно бурным, жестким, я бы даже сказал, жестоким. И потому очищающим. Когда аудитория хорошо подготовлена, люди понимают, что такое кино и резко не согласны с художником, в данном случае со мной, – это ему всегда полезно. Были очень резкие, порой обидные вопросы. Молодые люди, которые их задавали, выглядели очень рассерженными. Не скрою, мне все же было, приятно, что они так возбуждены. Значит, фильм задел их...

Анджею тоже было трудно. Стоило ему что-либо сказать, как студенты мгновенно наносили контрудары. А мне кто-то бросил: «Какое вы имеете право делать фильмы о молодежи, если вам 38 лет? Вы можете говорить только о своем поколении!»

Что ж, молодежи во все времена была свойственна категоричность мнений, были свойственны крайности. Но это в какой-то степени необходимо и в творчестве. Ясность идеала, наверное, подразумевает и категорическое отрицание антиидеала. А для того, чтобы возникло взаимопонимание между художником и молодым зрителем, он, художник, должен понять молодых прежде, чем представит им на суд свое произведение. И, разумеется, автор не должен поучать ни своими картинами, ни выступлениями. А вот дискуссия – это лучшее средство понять друг друга и лучшая форма взаимообогащения.

«Смена». В какой мере, по-вашему, свободен зритель в оценке, героев?

А. Вайда. У зрителя должно быть ощущение, что у него есть полная свобода. Но если бы он обладал абсолютной свободой, это означало бы, что у режиссера нет возможности высказаться до конца. Авторы картины предоставляют зрителю достаточно большую свободу, но они должны подвести зал к восприятию своих представлений о мире. В этом, как мне кажется, и состоит искусство кинорежиссера.

А. Михалков-Кончаловский. Это вопрос о правилах игры. Разные жанры предоставляют зрителю разную степень свободы. Скажем, в психологической драме у зрителя большая свобода выбора, нежели в вестерне, где мы точно знаем, . кто хороший, а кто – вор и негодяй. Но и вестерн имеет право на существование. Многообразие искусства – необходимое условие его богатства.

«Смена». Часто ли вы испытываете недовольство собой?

А. Вайда. Жизнь режиссера складывается из трех периодически повторяющихся фаз: сначала он испытывает страх перед работой, затем – во время работы и, наконец, переживает разочарование, когда фильм выходит на экран. А между этими фазами необходимо запастись оптимизмом. Ведь ты должен поддерживать хорошее настроение в людях, которые вместе с тобой делают картину, в твоих друзьях. А дружить хотят с человеком, обладающим энергией, уверенным в себе, с энтузиастом, который может увлечь других.

Во время работы я стремлюсь быть именно таким, даже если не уверен, удастся ли добиться успеха. Я должен убедить себя, что все хорошо и идет к лучшему.

А. Михалков-Кончаловский. Анджей Вайда относится к своим работам с большой нежностью и с большой критичностью. Но о свежих картинах говорить трудно. Это я знаю по себе. Когда ты только что сделал фильм, не хочется говорить о просчетах. Но проходит время, начинаешь относиться к картине более спокойно, начинаешь признавать: здесь не получилось и здесь, и хорошо бы все это переснять.

Создавая картину, ты хочешь сообщить зрителю какой-то комплекс мыслей и чувств. Если же это по каким-то причинам до зрителя не доходит, возникают сомнения и недовольство собой.

«Смена». Доверяете ли вы своему чувству современности?

А. Вайда. У меня должна быть уверенность, что мои взгляды разделяют многие. Поскольку я беру деньги, государственные деньги, я должен быть убежден, что найдется достаточное число людей, которые захотят посмотреть мой фильм. Иначе у меня не хватит смелости взять эти деньги. Могу ли я ошибиться? Конечно, в любой момент. Но то, что время от времени я добиваюсь успеха, придает мне уверенность. Хочу заметить еще, что современны не только картины о современности.

А. Михалков-Кончаловский. Чувство современности – это, наверное, острота ощущения жизни, глубина ее понимания, умение извлекать из нее важную для большинства людей суть. Вайда в полной мере наделен этим чувством. Анджей – иной в каждой своей новой картине. Он все время меняется в изменяющемся мире, постоянно ищет и находит новые территории для творчества.

«Смена». Вы сказали однажды, что война пощадила вас, но это для вас повод и даже обязанность говорить о ней...

А. Вайда. Я думаю, что военная тема, по крайней мере в Польше, исчерпана. Фильмы о войне, сделанные в последнее время, не внесли ничего нового в польский кинематограф. Картины первых послевоенных лет были более правдивыми, глубокими и человечными, были созданы на лучшей литературной основе.