– Тогда забирайте от нас вашу Татьяну. Не хотим мы с ней учиться, смотреть на нее, сидеть рядом не можем.

– А ну-ка, расходитесь по домам, – вдруг скомандовал директор.

И тут, словно из воздушных шариков вышел весь воздух, девчонки сразу как-то сникли, умолкли, стали поспешно складывать книги и, не глядя друг на друга, разошлись. В классе осталась одна Люська.

Она смотрела внезапно высохшими глазами на взрослых в упор. Вцепившись в спинку стула, она готова была стоять так до последнего, как стояли герои ее любимых книжек.

– Слушай, – вдруг в наступившей тишине вымолвил представитель облздрава. – Слушай, сегодня ведь ты не сможешь спокойно разговаривать. Так что иди-ка выспись. А уж завтра мы с тобой все обсудим.

Он потрепал Люську по плечу и легонько подтолкнул к выходу.

Утром прямо с первого урока ее вызвали в директорский. кабинет. Дядечка из облздрава сидел за столом Анатолия Федоровича.

– Ну, Гликина, давай-ка расскажи нам про свою жизнь. Понять хочется, каким таким медом эта самая ваша Людмила Аркадьевна обмазана, что ты прямо на людей за нее кидаешься.

– Никаким не медом, – угрюмо возразила Люська. – И не я кидаюсь – на нее кидаются.

– Ну, ладно, ладно, не ворчи. Но все-таки за что же ты ее так уважаешь?

Люська подняла глаза. Всерьез ли спрашивают, или так? А что, если всерьез?

– Да она... знаете какая? – заторопилась она. – Я вот через десять учительниц прошла, а такой не было. Самая честная, самая твердая, самая добрая – вот она какая. И ее предать!

– Так-так. – Дядечка покрутил в руках шариковую ручку. – Ну, а то, что она чужого мужа хотела из семьи увести, детей осиротить, тебя не смущает?

– Не знаю я этого, – вскипела опять Люська. – Не знаю и знать не хочу. И никто не знает, да если бы и знал, так судить не смеет.

– Ага, значит, все-таки ты допускаешь такую мысль? Анатолий Федорович, – обратился он к директору, – объясните девочке, чтоб не сомневалась.

– Не хочу я слушать, – зашлась Люська, – вы права не имеете. И суд доказал...

Зачем она только купилась? Зачем полезла в объяснения, слезы распустила? Нет, больше она слова не скажет. И лицо ее приобрело то выражение непроницаемости, которое еще маму когда-то выводило из себя.

– Так ты что, бунтовать вздумала, Гликина? – повысил голос представитель облздрава. – Девчонок взбаламутила, учиться никому не даешь. Так вот знай, если не уймешься – для начала строгий выговор тебе вкатим, потом в другую группу переведем, а там и матери сообщим. Полюбуйтесь, выросло сокровище – поищите-ка для своей лапушки другое учебное заведение. Так что, милая, не берет тебя мытье, возьмем катаньем.

Люська все выслушала. Что ж, сказала, если есть у вас на то право, переводите в другую группу. Только вы не образованные люди, а деспоты.

Всю ночь девчонки обсуждали Люськину беду. Что делать? Опять писать, что ли?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.