В 1920 году о Маяковском писали многие, но сколько-нибудь обстоятельной критической статьи о нем еще не было. Я сделал попытку написать такую статью и прочитал ее в каком-то плюгавом театрике.

На лекцию пришел Маяковский. Он встал за кулисами, и всякий раз, когда я отзывался с оттенком неодобрения о какой-нибудь из его ранних вещей, он мощно сотрясал деревянный каркас декораций, нависших у меня над головой. Это повергало меня в трепет и, главное, обдавало самумами пыли.

В общем я расточал ему много похвал, но мне пришлось довольно резко отозваться о некоторых анархистских тенденциях его ранних стихов. По этому поводу он там же, в театре, сказал мне такой экспромт:

«Что ж ты в лекциях поешь, Будто бы громила я? Отношение мое ж Самое премилое».

Я попросил его записать этот экспромт в мой рукописный альманах. Альманах назывался «Чукоккала». Маяковский согласился и сказал, что напишет мне целую поэму, если я оставлю «Чукоккалу» у него на квартире. Но почему-то (не помню сейчас, почему) я не дал ему «Чукоккалы». Прошло несколько месяцев. Он приехал в Ленинград и поселился в Доме писателя, на Мойке.

- Почему же вы не дали мне «Чукоккалы»? - спросил он меня при встрече.

Я в шутку (довольно бестактно!) ответил Маяковскому, что не могу ему доверить свою ценную книгу, так как боюсь, как бы он не продал ее на Сенной.

Маяковский засмеялся и сказал: «Не пори, мой милый, чушь, Крыл не режь ты соколу: По Сенной не волочу ж Я твою «Чукоккалу».

Я, конечно, сейчас же доставил ему мой альманах. К следующему утру он нарисовал в альманахе несколько смешных карикатур и под каждой карикатурой сделал стихотворную надпись, используя для этого экспромты, которые я процитировал.

Вся страница была оформлена в виде тех плакатов, которые он изготовлял тогда в таком изобилии для «Роста». На этой странице я был изображен красноносым лектором, а сам Маяковский - похитителем моего альманаха, несущим его на Сенную. Вся страница называлась «Чукроста».

Внизу Маяковский снова изобразил себя. Он галантно подносит мне мою «Чукоккалу» в полной сохранности. Под последним рисунком стихи:

«Скрыть сего нельзя уже: Я моно Корнея Третий год люблю в душе, Аль того раннее».

Мне, конечно, не очень нравилась строчка «Не пори, мой милый, чушь». Я сказал об этом Маяковскому. Он взял красный карандаш и в той же «Чукоккале» написал на соседней странице:

«Всем в пояснение говорю Для шутки лишь «Чукроста». Чуковский, милый, не горюй, Смотри на вещи просто».

Последние две строки пародируют его же стихотворение «Солнце», которое он написал незадолго до того.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.