Вели честно, – вместо того, чтобы сидеть за столом и готовить материал об Олимпиаде, я поехал во Внуково провожать знакомых.

С веранды нового здания аэровокзала открывалась панорама летного поля с уходящими к горизонту стрелами бетонных полос и с десятками самолетов, построившихся словно по ранжиру: слева – те, что поменьше, справа – гиганты «ТУ-114».

Но сегодня самолеты меня не занимали. Мыслями я был в Токио. Наверное, поэтому мне показалось, что в один из самолетов погрузили завернутую в чехол лодку-скиф. Может, это багаж олимпийцев?

Оказалось, то вовсе была не лодка. Багаж олимпийской сборной предполагалось грузить лишь через несколько дней. Мне было интересно узнать, что это за багаж. Я представлял, что, зайдя в пакгауз, увижу огромные сетки с упругими, звонкими мячами, зачехленные копья и еще мячи – на сей раз стальные, легкоатлетические ядра.

Дорога до пакгауза – километр с лишним. Шагая туда, я думал о предстоящей Олимпиаде. Думал о том, что вообще-то «прогнозы – штука неверная», но все же, пересчитав очки и вспомнив о секундах, метрах и килограммах, можно сделать вывод: у Ирины Пресс шансов больше, чем у Карин Бальцер, а у Валерия Брумеля пока нет равных соперников. Но я был лишен возможности вспоминать, потому что просто не знал возможностей японца Оно или, скажем, поляка Черника. И, конечно, не помнил ни секунд Ирины Пресс, ни метров ее знаменитой сестры, ни килограммов Александра Курынова.

Мимо меня по летному полю шла группа иностранных туристов. Полный господин, явно выучивший только пару русских слов, сказал: «До свидания». Я улыбнулся, хотя господин мне не понравился. У него был вид преуспевающего коммерсанта, но в моем воображении он обернулся в форме спортивного судьи, который будет беспардонно засуживать наших, и потому его надо «отправить на мыло». Мысли завертелись вокруг американской сборной. Вспомнилось, что там в университетах и колледжах спорт и вправду поставлен здорово. И еще: «Наша команда в Токио будет сильной, как никогда». Это говорил летом какой-то знаменитый заокеанский тренер.

Пожилой господин уже поднимался по самолетному трапу.

– А мы выиграем! – крикнул я. Абсолютно не поняв, о чем идет речь, он закивал:

– Да, да.

Почему я выкрикнул эту фразу? И почему с той самой интонацией, будто твердо знал секрет победы наших олимпийцев? И вообще есть ли такой секрет?

Олимпийский багаж был сложен в «своем» углу, вдали от здоровенных чемоданов, пестрых ридикюлей, «авосек» с ручками, перевязанными веревочками, и огромной клетки с красавцем попугаем. Багаж как багаж. И мячи, и ядра, и копья, и шесты... «А вот любопытный сувенир», – сказала девушка, что «заведовала» в пакгаузе «спортивным» углом. Она взяла в руки крошечный ящичек: «Там коробочка на бархатной подкладке и медаль. Из треста «Ялтастрои». Лицо мое, видимо, выразило неподдельное удивление: Олимпиада в Токио и ялтинский строительный трест – не слишком ли абстрагированная параллель? А девушка продолжала: «Олимпийский год не только для олимпийцев. Это вы знаете? Вот в Ялте и устроили свою олимпиаду. По всем правилам. Потом решили: пусть крымская медаль поедет в Токио. Тот из советских спортсменов, кто первым завоюет в Японии звание чемпиона, получит сразу две медали – олимпийскую и эту, ялтинскую». Жаль, что я давно не был в Ялте и ничего больше не знаю об олимпиаде крымских строителей. А то обязательно надо было написать и об их чемпионе, который завоевал медаль, отправляющуюся сейчас в Токио, и о его товарищах, и о стадионе, каким располагают ялтинские бетонщики, штукатуры, маляры. Впрочем, девиз «Олимпийский год не только для олимпийцев» обрел свою плоть не только в Ялте. И стадионы, корты и спортивные базы вовсе не привилегия Крыма.

Не так давно Виталий Ушаков, известнейший в прошлом пловец, а ныне тренер московского «Труда», рассказывал. Один из иностранцев задал ему вопрос: «Можно ли в СССР заниматься спортом, имея в кармане 30 копеек?» Сначала Ушаков просто не понял, почему речь идет о деньгах и именно о тридцати копейках. Потом догадался: 30 копеек – это вступительный взнос в добровольное спортивное общество. Пришлось объяснять иностранцу, что заниматься спортом у нас можно абсолютно бесплатно. Эти самые 30 копеек имеют чисто символическое значение. Ведь только в Москве «Труд» ежегодно расходует на физкультурно-спортивную работу 23 миллиона рублей, а взносы составляют лишь сто тысяч. Иностранец улыбнулся: «Да, но ведь это в столице!»

Ушаков торопился и прекратил разговор. А мне хочется его продолжить.

...Дела привели меня в Салават. Это в Башкирии. Если Уфа не Москва, то Салават не Уфа. Совсем небольшой город. Около 80 тысяч жителей. По дороге с вокзала разглядывал технологические установки химических предприятий. Потом пошли жилые кварталы. В кварталах люди собирались в колонны. Я не понял, в чем дело. День был самый что ни на есть будничный. Почему демонстрация?.. Оставалось пожать плечами да посмотреть на часы, чтобы, запомнив время, когда-нибудь расспросить о виденном. Часы показывали половину девятого.

– Так это же утренняя зарядка, на которую выходят все наши ребята, – пояснили, едва я спросил о «демонстрации».

И тут же мне стало известно, что из одиннадцати с половиной тысяч комсомольцев Салавата больше восьми тысяч имеют значок ГТО, а двенадцать тысяч жителей города занимаются туризмом. Не шаляй-валяй, а абсолютно серьезно, потому что 4 500 человек уже завоевали право на значок «Турист СССР».

Потом на комбинате № 18 рассказывали, что здесь каждый четвертый – физкультурник, что ежедневно по сто человек занимаются в двенадцати спортивных секциях. Подумайте, в неделю это семьсот! В месяц три тысячи!

В Салавате спорт буквально преследовал меня. На спортивных площадках – в жилых кварталах к на заводских территориях – шли игры или тренировки. В субботу с середины дня по улицам целыми вереницами шествовали туристы. Меня ошеломили темпы роста физкультурной организации. Но в ответ на слова восхищения я услышал:

– Да что вы! У нас темпы абсолютно средние.

Средние темпы...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.