Сшиби - Колпачок

- Плешь, - сказал дядя Петя - начальник нона, - не ждали мы никого с этого бока, на случай эта дорожка беговой нашей должна быть; он потер себе поясницу, крякнул и прищурил свой единственный глаз в сторону фон - Францина - командира рабочего батальона...

- Надо их где - то поудобней да пораньше встретить, а то в городишке тарарам подымется.

- Я свой батальон не дам, привскочил фон - Франции - здесь станция, мост, поселок без защиты.

- А Лайба отброшен?

- Что Лайба!

Дядя Петя вдруг вскочил и, на - ходу подтягивая свои парусиновые штаны, выскочил на укомовский двор.

- Бекетов, подавай зыбку!

Зыбкой звал он автомобильчишко, трясучий и ревучий, единственный на весь городок.

Когда мы с Потапычем вышли из укома, то увидели, что в зыбку несколько ребят таскают из подвала старые, японской войны берданки с аршинными оживленными штыками.

- Таскай, таскай, ребя, мужик он к снопу привычен! - подбодрял таскающих дядя Петя.

- Потапыч, я к твоим соловьям - разбойникам, - увидел нас дядя Петя, - а это тот, который с ними бражничал, ну, садись, - кивнул он на меня, - поедем опохмелимся...

Я очутился на потертом сиденье «зыбки».

Вечер нахлынул душный и пахнущий молочаем с распаханных полей, и мы покатили по ровной дороге на Сшиби - колпачок.

- Коммунистов из городишка брать нельзя, мы с тобой знаем, как брагу и без них сварить, - хлопал меня по плечу дядя Петя, оживленный и веселый.

Глазастый автомобиль рявкал, и далеко шарахались целые табуны лошадей.

На заре брызнули на нас живой росой «угодниковы слезки» и, хрипя по оврагам, скатилась наша машина к знакомому подъезду поповского дома.

Скоро мне широко улыбался Рубцовый нос и хлопал оглушительно по плечу.

Дядя Петя тянул из ковша брагу и обнимал рыжебородого детину. Он рассказал ему про Светозара, про конобеевских беженцев, идущих на Сшиби - колпачок, очевидно, не иначе, как помня усмирение восстания и про то, сколько добра награблено у Светозара с наших складов и из церквей.

А я докладывал ячейке благодарность укома, выдуманную сейчас же, и призывал еще раз постоять за революцию.

Около двух сотен бородачей, рыжих, в войлочных шляпах стояло у нас к вечеру в церковной ограде, держа в обеих руках увесистые винтовки с такими страшными штыками.