– Скажешь ты, мама! – недовольно буркнул Саша. – Жить еще никто не уставал.

– Доживешь – и про это узнаешь, – повторила Дарья Филипповна. – Я уж тоже переходила, живу по накату. Давно умирать пора, да остановиться некогда. А уж как устала, как устала... – Она тяжело, как-то очень горько вздохнула и будто съежилась. И Антонов увидел, что она все-таки очень постарела за последние годы.

– Не было бы вас, да внуков-оболтусов, – легла бы да умерла, не сходя с места. – Дарья Филипповна осторожно налила себе чай в блюдце и задумчиво посмотрела в окно, в белые сумерки июльской ночи.

– А я читал, что древние греки в глубокой старости ложились, задерживали дыхание и умирали, – сказал Борис.

Дарья Филипповна обернулась от окна и посмотрела на него долгим, грустным взглядом.

– Ладно, грек! – легонько толкнула Бориса жена. – Завтра опять не добудиться будет.

– Она всю жизнь одинокой была, – задумчиво сказал Саша, когда они вышли на улицу.

– Вот-вот. Одинокой! – подтвердила Анна. – А мы? Мы-то где были? Здрасте, Ольга Ростиславна. До свиданья, Ольга Ростиславна! Обросли детишками, мужьями да женами, огородами да мотоциклами.

– Но, но! – шутливо прикрикнул Саша. – Ты насчет мотоциклов-то полегче!

– Не в этом дело, – с горячностью сказал Алексей Николаевич. – Не в этом дело! Ты могла бы хоть об стенку разбиться, а семьи, своей семьи, Ольге Ростиславне не заменила бы. Даже если бы переселилась к ней жить! Не в этом дело! – снова повторил он, не зная, как бы лучше объяснить свою мысль.

– А в чем же? – спросила Анна с вызовом. Но Антонов промолчал. Он думал о том, что, наверное, Ольга Ростиславна была очень гордой и переживала за своих учеников. Переживала, что они не смогли добиться того, чего она им страстно желала и на что они – она-то знала об этом лучше других – были способны. «А с жизнью не так-то легко справиться, – думал Алексей Николаевич. – И не все мы были к этому готовы, не все сумели следовать тому прекрасному, что она сумела приоткрыть нам. А еще вспомнились ему слова какого-то философа: «Я научил вас думать хорошо. Теперь попробуйте так же хорошо поступать...»

...Антонов пошел проводить Анну. На западе, в Зарецкой стороне, светлела широкая полоса неба. В деревне почти нигде не было видно света, и только в новом угловом доме у прогона в одном из окошек горел свет.

– Ленка, Володи Маричева сестра, к экзаменам готовится, – сказала Анна. И вздохнула. Володя Маричев учился вместе с ними у Ольги Ростиславны. В сорок третьем ушел в партизаны и погиб.

«И Николай Гонохов в партизанах погиб, – подумал Антонов. – И тоже у Ольги Ростиславны учился...»

...Они молча прошли по деревне, до самого Оредежа. Ночью река не показалась Алексею Николаевичутакой узкой и мелкой, как днем. У Большого камня, как и в далеком детстве, журчала, обтекая его, быстрая серебристая вода. Слева, где до войны стояла мельница, слоился плотный туман.

– Ну, я пришла. – Анна остановилась и показала рукой на неясные очертания домов на высоком берегу. – Я теперь здесь живу. Недавно построились. Ты не забудь про Васю-то. Разыщи. Пускай портрет нарисует...

– Разыщу. Не беспокойся, – ответил Антонов и подал Анне руку. Ладонь у нее была крепкая, мужская. Не оборачиваясь, Анна пошла вверх по дорожке.

«Когда-то мы с ней целовались здесь, на берегу», – подумал Антонов.

Идти домой не хотелось. И он пошел по тропке вдоль реки, вдоль молодого сосняка и вышел на поле. Здесь, как и в детстве, пахло поспевающими хлебами, лебедой, клевером...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.