— Ты, носатый! Шевелись! — Курбат швырнул щепку в Мишу Парова.

Тот растерянно оглянулся на ребят и взялся за другой конец бревна. Алексей подбежал и оттолкнул его.

— Мы не хотим так... — глядя прямо в глаза Курбату, задыхаясь, выговорил он, — Мы будем работать!

— Подожди, подожди! — двинулся на него Курбат, в жестокой усмешке скривив губы. — Ты что-то сказал...

— Не подходи! — крикнул Алексей, хватая топор.

Курбат остановился, обвел взглядом ребят, вскочивших, как только раздался крик Алексея, потом медленно вытащил из кармана папиросы, закурил и, круто повернувшись, пошел в лес.

Ну и потрудились же они тогда! Ворованное переложили снова на прежнее место, а сами почти не разгибали спины. Хотелось отработать и за те два дня.

Илья Петрович наведывался раза два, смотрел удивленно на ребят, которых будто подменили, пожимал плечами. Он ни о чем не догадывался.

Алексей украдкой поглядывал на молчаливых, тяжело дышавших ребят. Усталости, пота, боли в руках — вот чего им нужно было сейчас. Казалось, каждый стремился выложить все силы, чтобы ни перед кем не чувствовать вины, а главное, перед самим собой. Значит, и они испытывали в эти дни то же, что и он, Алексей. Только им сегодня не посчастливилось пережить тех знаменательных двух минут, в которые Алексея охватило страстное желание победить самого себя — вчерашнего себя.

Несмотря на адскую усталость, в машине всем захотелось петь. Лишь Курбат, вернувшийся из лесу к концу работы, всю дорогу тоскливо насвистывал про себя.

Ребята пели, кричали, смеялись. А он потихоньку свистел, глядя не вперед, навстречу ветру, как все, а назад. Ветер бил ему в поднятый воротник и в пригнутые плечи.

...Отец никогда не забывал о других, всегда был готов броситься им на выручку.

Однажды Алексей с матерью встречали его на вокзале после длительной командировки. Отец, счастливый, расцеловал жену и сына, и они, перебрасываясь шутками и держась за руки, пошли по перрону к выходу.

Вдруг отец, который все время с улыбкой смотрел на Алексея, помрачнел, прислушиваясь к чему-то.

— Не пущу в вагон. Не положено. По закону не положено! — механически повторял равнодушный женский голос — Багаж превышает норму.

Отец и Алексей обернулись. Перед дверью вагона барнаульского поезда, который с минуты на минуту должен был тронуться, стояла массивного телосложения проводница и, глядя куда-то поверх людей, монотонно повторяла:

— Не положено.

А перед нею другая женщина, невысокая, худенькая, в выгоревшем запыленном платье, со сбитым на затылок платком, металась в панике от узла к узлу и причитала:

— Да куда же я все дену? Да что же мне делать? Я же с отпуска! На работу опаздываю!

Вдруг она схватила «авоськи», кошелку и кинулась к другому вагону.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.