Никто точно не скажет, почему именно здесь, на складе руды, вернее, на площадке для отгрузки, собираются обычно люди. Наверное, потому, что отсюда виден весь Сарбайский карьер: внизу, где-то на сто пятом горизонте, кланяется руде похожий на робота шагающий экскаватор, а поверху, словно стрелы, мчатся электропоезда. Много памятных событий произошло здесь: выбирали делегатов на комсомольский съезд, провожали добровольцев в Ташкент... И сегодня традиция собрала сарбайских комсомольцев на площадке у добытой руды.

Только что прошел дождь. Тяжелый рокот моторов двадцатисемитонных машин слышен издалека. Гуськом, по-муравьиному, ползут они вверх к площадке. На радиаторах — лозунги: «Мы с тобой, молодежь Вьетнама!», «Руки прочь от Вьетнама!». Машины располагаются на площадке. Людей становится все больше.

На капот поднимается человек с микрофоном в руках:

— Ребята! Мы с вами копаем здесь руду. Из добытого металла можно сделать три миллиона тракторов, полтора миллиона автомобилей. Но сегодня мне хочется сказать, что из этой же руды можно делать танки и орудия. Пусть знают об этом наши вьетнамские друзья: мы всегда с ними! Пусть помнят об этом американские агрессоры: мы не бросаем друзей в беде!

Он стоит, расставив ноги в высоких резиновых сапогах. «Наш Толя Калашников», — говорит кто-то. Толя произносит простые слова, но оттого, что говорит их он, горный мастер Калашников, три года бывший комсомольским секретарем рудоуправления, вся речь обретает особый смысл.

Толя — друг и приятель многих рудненцев. Он учился в Магнитогорском горно-металлургическом институте. Был десятником, прорабом, техноруком. Знаком с самим легендарным Сургутановым, открывшим Соколово-сарбай. Анатолий всегда первый или с первыми.

На том месте, где сейчас площадка отгрузки, шесть лет назад была белая ковыльная степь. В 1960 году здесь взорвали первую вскрышу. Калашников помнит об этом. Он был свидетелем добычи первого миллиона тонн породы, выданной комсомольским экипажем Петра Мельникова, видел, как поднимались дома первой улицы, застроенной комсомольцами бригады Андрея Дергача. За три года его секретарства в Рудный по путевкам комсомола приехало семь тысяч добровольцев, и добрую половину он встречал сам.

Когда городской комсомолии вручали орден Трудового Красного Знамени, кто-то из ребят пошутил: «Теперь будем носить по очереди». «По часу каждый», — уточнил секретарь горкома Володя Кравченко. А если продолжить эту мысль, то Толе орден, наверное, достался б на целую неделю.

— Наше слово весомо. Его подтверждают пятнадцать миллионов тонн руды, добытой нами. Мы можем и будем давать ее еще больше. Геологи недавно установили: здешние запасы в полтора раза больше всех обнаруженных месторождений в Соединенных Штатах Америки. А ведь мы, ребята, еще только начинаем работать...

Знакомые цифры... Любой из участников митинга может сказать: «Моя руда». Но, наверное, уверенней всех — Миша Кубеков, лучший машинист экскаватора. Когда-то на комбинате был выпущен специальный плакат о работе Кубекова. А недавно он со своими друзьями ушел на 106-й экскаватор. Оставили свой, новый, благополучный, и пересели на старый. Первый месяц 106-й ремонтировали, а потом дали план и даже вышли вперед. Сейчас на экскаваторе написано: «Комсомольский».

В котловане разрастается овация. Кажется, что шумит горная река. Рядом с Калашниковым стоит Закхань Ха, вьетнамец, студент Ленинградского горного института, проходящий практику в Рудном.

Сколько раз ребята видели его шагающим с теодолитом на плече по карьеру. Порой улыбались: теодолит больше Закханя. Но когда речь заходила о Вьетнаме, он был для всех символом своей страны: упорный, несгибаемый, вечно занятый делом. Немногие знали, что у Закханя под Ханоем семья, братья, сестры. Он увлекся, стал рассказывать о письмах, полученных из дому. Бомбят город Кадон, где живут его родственники. Детей увезли на север. Три его брата записались в ополчение, получили винтовки...

— Хо Ши Мин сказал, что будем воевать сколько понадобится и непременно победим. Победим, потому что вы с нами.

Аплодисменты снова заполнили чашу рудника. Закхань поднял вверх сжатый кулак, и тут же взметнулись вверх пудовые кулаки горняков. Ведь крепко сжатый кулак не только символ силы и мощи, но и знак единства и взаимопомощи.

Об этом говорили и Сергей Сейфитов, помощник машиниста электровоза, и шофер Валя Егоров. Ребят слушали чутко. Уже который год работают они в карьере на самых трудных участках, и их знают все.

На капот взбирается Сейтен Асланов:

— Мой отец, — говорит он, — гонял здесь табуны лошадей. Сейчас я, сын и внук аксакала, живу в городе. Рудный сегодня — это 100 тысяч жителей, 3 тысячи студентов, 125 бригад коммунистического труда... Город и комбинат построены молодежью. И страна наградила нас, комсомольцев, орденом. Все это доказательство нашей силы, это порука тому, что помощь наша Вьетнаму надежна и весома.

Сейтен только что кончил смену. Свою, особую, комсомольскую, длившуюся двое суток. Она укладывается в одно короткое слово: сход...

Жестокий ливень «посадил» полотно. Очередной электропоезд «пропорол» рельсы, опрокинув думпкар. Когда Сейтен с ребятами добежал к месту аварии, все было кончено: надо было разгружать состав, подгонять кран, выравнивать полотно. Но вся беда в том, что на этот горизонт невозможно было подогнать технику. Такого еще здесь, на руде, не было.

— Ну что, кормильцы, будем делать? — спросил Сейтен ребят. Они действительно были сейчас кормильцами комбината.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.