Яростное африканское солнце раскалило решетку, заменяющую крышу тюремной камеры-пенала. Сейчас здесь двое. Они сидят рядом, и на первый взгляд кажется, что течет, льется мирная, негромкая беседа. Но какое предельное напряжение в каждом взгляде и слове! Диалог их сродни отчаянному поединку, когда все поставлено на карту и речь идет о жизни или смерти. Эти двое – советский разведчик Виталий Славин и резидент ЦРУ Джон Глэбб. Многим их имена знакомы по роману Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен заявить...». Экранизацию этого романа завершает на киностудии имени Горького режиссер Владимир Фокин. Зрители увидят десять серий новой телевизионной ленты, а сейчас идет работа над одной из последних сцен будущей картины. Закончены долгие репетиции. Команда режиссера, включен свет, жужжание мотора... Съемка началась.

Распахиваются двери тюремной камеры, и на пороге появляется улыбающийся, уверенный, холеный Джон Глэбб (Вахтанг Кикабидзе). Оглядев с усмешкой грязное и тесное помещение, Глэбб небрежно бросает заключенному в тюрьму Славину (Юрий Соломин): «Не Хилтон, конечно! »

Так начинается сцена.

– А закончится она полным крахом Глэбба, – говорит режиссер. – Славин выигрывает бой. что во многом определит успех очень трудной операции советских разведчиков. Сегодняшняя съемка чрезвычайно важна в контексте всей ленты и не менее сложна в работе над ней. Долгий, напряженный диалог актеры ведут в узкой камере, не имея возможности активно действовать, мы замкнуты этим жестким пространством. И основной акцент делаем на движении мысли героев, когда каждая фраза, как точно нанесенный удар, ранит противника. Такова в основном вся стилистика картины, и это впрямую связано с моим обращением к роману Юлиана Семенова. Не стремительные пробеги и перестрелки существенны здесь, но борьба умов, борьба идей. Фильм посвящен конкретным событиям, имевшим место в международной жизни несколько лет тому назад. Но мы стремимся уйти от сиюминутности, мы хотим говорить о проблеме связи каждой отдельной человеческой судьбы с политической обстановкой в мире, где никто не может существовать сам по себе, отдельно от всех, независимо от происходящего на нашей земле. Тем более сегодня...

Для моего поколения война, казалось бы, история. Но это не так. И для нас война – живая, все еще кровоточащая реальность. Она передана нам в трудное наследие нашими родителями, памятью о погибших родных, бесчисленными жертвами, принесенными нашим народом. И я должен, я не имею права не говорить об этом...

...Город начинался руинами. Пусто и равнодушно зияли пустые оконные проемы в уцелевших после бомбежек домах. Притихли безлюдные улицы. хотя порой тишину неожиданно и резко взрывали автоматные очереди. Выстрелы еще раздавались здесь, в этом немецком городе, и после 9 мая 1945 года.

Брат и сестра, подростки, остановились возле развалин здания, где недавно жила их тетка; они шли к ней, осиротевшие, одинокие, надеясь найти кров и хлеб. Что же дальше? Как жить им теперь?

...Володя Фокин не знает войны. Он родился в победном 1945 году. Но хорошо помнит руины своего родного города Харькова. Помнит, как, показывая на развалины в центре города, отец говорил ему: «Здесь был Дворец пионеров. Первый в Советском Союзе. Из разных городов приезжали посмотреть, полюбоваться, поучиться. Разбомбили в первые дни войны». Игрушек у Володи и его друзей почти не было. Их заменяли гильзы от патронов и настоящие патроны, найденные на местах боев, оружие, которое ребята хранили в подвалах разрушенных зданий; иногда игры, обрывались катастрофами – пистолеты и автоматы оказывались пригодными к настоящей стрельбе. У многих Володиных товарищей не было отцов – погибли на фронте. Они росли под опекой одиноких матерей, солдатских вдов. И не всегда жизнь этих ребят шла по доброй прямой, у некоторых трагически изламывалась: недоставало твердой мужской руки, чтобы вовремя остановить, удержать подростка от дурного.

Шрамы войны оставались почти в каждой семье. Все это тогда, разумеется, безотчетно входило в сердце Володи, чтобы спустя много лет отозваться в драматических коллизиях, в характерах и судьбах героев фильмов, поставленных режиссером Владимиром Фокиным. Чтобы замерли осиротевшие подростки Петер и Ирмгард – герои фильма «Александр Маленький» – перед развалинами дома, не зная, куда держать им путь... Чтобы маленький мальчик выбегал на дорогу, едва завидев человека в военной форме, и всякий раз спрашивал: «Дяденька, вы не встречали на войне моего папу?» Чтобы у ворот приюта целыми днями сидела девчушка в пушистой меховой шубке, хотя и лето на дворе, с дамской сумочкой в руках. Она готова в путь, она ждет свою мать, не догадываясь, что та погибла. Не устает ждать, как могут, наверное, только дети, свято веря, что все наши ожидания сбываются...

Но для того, чтобы эти маленькие герои, чьи жизни безжалостно искалечила война, пришли к нам с экрана в фильме «Александр Маленький», Владимиру Фокину понадобятся годы, десятилетия.

Кино он любил так же, как и все его сверстники. А мечтал об астрономии. Володя учился в четвертом классе, когда в Харькове открылся планетарий. Все свободное время он пропадал теперь только там, часами рассматривая звездный купол и «улетая» в космические дали на сконструированном им замечательном аппарате. Примерно так, как позже будет рисовать себе картины героической схватки с бандитами герой картины Фокина «Сыщик» Женя Кулик. Но и до этого еще так далеко! Еще будет драматический коллектив в Харьковском Дворце пионеров, куда Володю приведет его друг. И где, умирая от смущения, Володя покажет пантомиму, которой его научил школьный товарищ, сын цирковых актеров. После чего и станет полноправным членом кружка, из которого вышло немало актеров, режиссеров. Это было в восьмом классе. А в десятом времени на занятия в драматическом коллективе уже не оставалось. Володя пошел работать слесарем на фотофабрику, учебу он продолжал по вечерам, в школе рабочей молодежи.

Да, времени не оставалось, но, рассчитывая его с точностью до минуты, Володя выкраивал час-полтора, чтобы успеть во дворец. В этом не было ни грана насилия над собой, напротив. Он знал, что, не будь этих часов, он не выдержит той жесткой дисциплины, которая положена рабочему человеку.

Казалось бы, теперь так закономерен был бы рассказ о блестящем поступлении Фокина в тот или иной институт, имеющий прямое отношение к искусству. Но Владимир Фокин окончил школу и поступил в Харьковский политехнический. Проще всего этот поступок объяснить отказом от мечты, желанием жить попроще. А это не в характере Фокина, человека предельно волевого и твердо знающего, к чему он стремится. Иное душевное качество определило выбор им, семнадцатилетним, своего первого учебного заведения: жесткая и неизменная требовательность к себе.

Он вырос в семье, где каждого из трех сыновей приучили к трезвому, строгому умению глядеть на себя как бы со стороны. Этот взгляд, наверно, и помог Володе почувствовать: не накопился у него еще тот жизненный опыт, который даст ему возможность четко определить свой путь в искусстве. Он знал уже, что не всякому дано одолеть эту дорогу. Отчасти отдавал дань и семейной традиции. Братья Фокины – Вячеслав. Евгений и Владимир – росли в одних яслях и одном детском саду, учились в одной школе. Старшие выбрали для себя профессию инженеров-электриков. Владимир последовал их опыту. Во время учебы он специализировался на той же кафедре, что и братья, занимаясь энергообеспечением промышленных предприятий.

...В ровном течении наших будней случаются дни, которые потом, через годы, обернувшись в прошлое, мы осознаем для себя главными: так заметна их роль в нашей дальнейшей судьбе. Одним из таких дней Володя Фокин считает 18 апреля 1964 года, когда комсорг курса предложил ему войти в команду факультетского КВН. Это была первая ступенька. Перепрыгнув через несколько из них, скажем, что вскоре Володя стал ведущим актером студенческого театра «Силуэт».

– Это была пора удивительной внутренней свободы, – вспоминает Владимир Фокин. – Наверно, только в молодости ты бываешь убежден, что все тебе подвластно и все для тебя возможно. Наги театр был синтетическим: мы увлекались пантомимой, художественным словом, драмой в ее привычном представлении, театром теней; включали в наши программы слайды, кинофрагменты, много работали над освещением номеров. Не пересчитать все дипломы, полученные нашим «Силуэтом». Но об одном скажу: в 1966 году на Всесоюзном фестивале студенческих театров жюри под председательством Аркадия Райкина присудило нам Диплом лауреата.

Скоро Фокин стал художественным руководителем театра, впервые ощутив ответственность не только за себя, но и за всех тех, кто идет за ним. Это чувство с новой силой отозвалось через два года, когда Фокин, дипломированный инженер, проходил службу в рядах Советской Армии – командовал взводом. В его словах: «Я благодарен армии. Не будь этих лет, не знаю, как бы сложилась моя судьба. Это очень серьезный для меня этап биографии», – нет ни малейшего преувеличения. Армия по-своему отшлифовала его волю, с детства жившее в нем чувство локтя и умение идти до конца, реализуя свою цель.

Армия научила Владимира Фокина терпеливо, вдумчиво, спокойно руководить людьми. Когда он станет режиссером, его коллеги, наблюдая, как четко организована работа в съемочной группе Фокина, порой будут удивлены: не всякому умудренному опытом удается добиться такого порядка в кино. И этим он обязан армейской своей жизни, где все рассчитано по минутам и нужно отвечать за десятки людей.

...Ему двадцать семь лет. Казалось, контуры завтрашнего дня прочерчены определенно, окончательно. Он инженер, преподаватель Донецкого политехнического техникума. У него прекрасная семья – жена, маленькая дочь. И пора забыть об увлечениях юности, остепениться, крепко ухватив рукою милую синицу и позабыв о журавлях, парящих высоко в небе.

Но именно в те дни мечта о «журавлях» одолевала его, может быть, как никогда прежде. Он знал: жизнь – это испытание на прочность твоей мечты. По вечерам, закончив подготовку к лекциям, Владимир продлевал свой рабочий день: писал работы для отборочного конкурса на режиссерский факультет Всесоюзного государственного института кинематографии.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.