В одном из многочисленных переулков Вены стояло большое приветливое здание. «Кустарная школа для девочек», так гласила вывеска над входом. В этой школе, кроме общего, дети получали и профессиональное образование. Вена славится своими кустарными изделиями, за которые охотно платят огромные суммы иностранцы, и работницы, выделывающие эти изделия, оплачиваются сравнительно хорошо. Учились в школе, главным образом, дочери рабочих и ремесленников. Многие из них прекрасно рисовали, и из школьных работ каждый год устраивалась выставка. Вероятно, многие ученицы стали бы известными художницами, если бы у них хватило денег продолжать свое образование. Но денег не было, и они оставались только квалифицированными работницами, славившимися своим вкусом и художественным чутьем. А если выступали в общественной жизни, то разве оформлением революционных праздников и карикатурами в левой прессе. Большинство из них были дочерьми активистов, насчитывавших солидный тюремный стаж, чем девочки особенно гордились.

«Рыбак рыбака видит издалека», и потому нет ничего удивительного в том, что Пепи чувствовал влечение к «кустарной школе для девочек». Он весь день валялся в харчевне на скамейке, но когда часовая стрелка (я имею в виду часовую стрелку в рекреационной зале, у него часов не было) приближалась к цифре два, его охватывало беспокойство. И, в конце концов, беспокойство это брало верх над леностью. Он сползал со скамьи и, захватив рваную шапку и скрипку, шел к зданию школы. Без пяти два он уже стоял у садовой решетки, за которой высился дворец барона Матиссы. Он клал шапку на выступ решетки, прикладывал скрипку к подбородку и начинал играть:

Пусть весна мне расскажет,

Где ее я найду. Или:

Тих и красив дорогой мой Дунай.

Девочки проходили мимо него одна за другой с школьными сумками и каждая бросала что-нибудь в его шапку: старшие - медную монету, младшие, не имевшие еще денег, - сбережения натурой, - яблоко или пряник.

Только раз пытался лысый привратник изгнать Пепи. Это случилось, когда мать восьмилетней Фрици пожаловалась, что дочь ее очень поздно приходит домой, и одна второклассница рассказала, что видела Фрици в каком-то дворе, где она плясала под Пепину скрипку, а потом обходила с его шапкой слушателей и собирала деньги. К шуму, поднятому школьным привратником, Пепи отнесся с полным равнодушием, так как не верил в то, что гнев школьного начальства, нашедший свое отражение в грозном поведении его уполномоченного, сможет разлучить его с девочками.

О Пепи судачили немало. Рассказывали о нем, между прочим, одну историю, которой я не верила бы до сегодняшнего дня, если бы последующие события не показали, что какая-то доля правды в ней, несомненно, имеется.

Итак, много лет тому назад Пепи находился в услужении у одной важной особы - князя Меттерниха. Однажды злой судьбе Пепи заблагорассудилось, чтобы молодым отпрыскам Меттерниха был нанесен визит племянниками престолонаследника Франца-Фердинанда. Вы ведь помните Франца-Фердинанда, который в Сараево нашел заслуженный конец. Рассказывают, что когда какая-то старушка, насмерть перепуганная криками и ревом толпы, бросилась к городовому с вопросом: «Что случилось?», тот спокойно ответил:

- Ничего не случилось, австрияка убили.

Возможно, что этот случай имел место лишь в воображении сербов, воспринявших приезд Габсбурга в Сараево как провокационный акт, а дело Принципа, убийцы престолонаследника, как выражение единой воли народа. Но когда Пепи служил у князя Меттерниха, Франц-Фердинанд находился в полном здравии и сидел в салоне княгини, а племянники его вместе с молодыми Меттернихами ушли в классную комнату, где затеяли игру «море волнуется» Для игры этой требуются лишь несколько стульев и игра на каком-нибудь инструменте. В определенный момент музыка обрывается - это сигнал занять места. Но так как количество стульев строго рассчитано, то все, как только раздается сигнал, сломя голову бросаются к стульям, чтобы не остаться без места. Дети позвали Пепи - он уже тогда играл на скрипке, хотя никто, да и он сам, вероятно, не мог бы рассказать, где именно он научился этому искусству. И он стал играть «Пусть весна мне расскажет». Не берусь утверждать, что именно его игра на скрипке привлекла наследника в детскую. Возможно, тому просто захотелось взглянуть на своих племянников, так как он, не имея собственных детей, был очень нежным дядюшкой. Как бы там ни было, в дверях внезапно выросла его статная, исполненная достоинством фигура с могучей грудью, увешанной орденами, с закрученными вверх усами.

Я забыла еще рассказать, что в 1911 году во время большой демонстрации полиция так изувечила брата Пепи, что тот вскоре скончался в тюрьме. Само собой разумеется, наследник не мог отвечать за каждый отдельный поступок полицейских органов, но Пепи, очевидно, безоговорочно решил, что вина за смерть брата целиком падает на Франца-Фердинанда, известного своей жестокостью реакционера и ханжу.

Конечно, Пепи мог уйти или просто пренебречь присутствием наследника, не обратившего на него никакого внимания, вместо того, чтобы таращить на него глаза. Внезапно взгляд Пепи точно передался пальцам, охватившим смычок; скрипка испустила стон и заиграла то, чего никогда не должна была играть, по крайней мере, в присутствии наследника Франца-Фердинанда, - она заиграла «Интернационал»: «Вставай, проклятьем заклейменный...».

Медленно, в сдержанном темпе, который ежеминутно грозил перейти в страстный взрыв, водил Пепи смычком, в его песне слышался топот многих тысяч ног, звучал припев многих тысяч голосов: «Народы! Слушайте сигналы! Подымайтесь к последнему бою!» А наивная детвора, не знавшая, что песня эта заносит карающий меч над головами отцов, прыгала вокруг стульев и, увлеченная прекрасной мелодией, отбивала такт маленькими ножками.

Взрослые точно окаменели. Казалось, их сковал Пепин взгляд, который тоже пел жутко и прекрасно. Князь пропустил несколько тактов, раньше, чем ринуться на Пепи.

Каким образом искупил свое преступление Пепи, как он выпущен был на свободу - я нe знаю, он никогда об этом не упоминал. Он вообще говорил очень мало и большинство своих мыслей выражал посредством скрипки.

Во время каникул была объявлена война, а осенью Пепи исчез. Вначале девочкам не хватало его, они ждали его возвращения, но мало помалу забыли о нем. Чувствовался необыкновенный подъем, всюду устраивались торжества, полки уходили со знаменами и пением в полной уверенности, что к Рождеству все будет кончено. Все были очень озлоблены на русских, французов и их союзников. На вокзалах красивые дамы раздавали солдатам трубки для курения, на которых было написано:

Русского пулей,

Француза штыком,

Англичанина пинком,

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.