Вот телеграмма:

«Париж. Рады Вам сообщить, что Академия французской грампластинки присудила записи оперы «Борис Годунов» Большой приз за наилучшее звучание в мире. Искренне, Жан Руар. Директор «Шан дк> монд».

Телеграмма эта лежит на столе у директора Всесоюзной студии грамзаписи Б. Владимирского.

— Наши пластинки,— говорит он,— покупают более чем в шестидесяти странах. Помимо всех необходимых качеств, они имеют еще одно немаловажное достоинство — раза в три дешевле, чем выпускаемые западными фирмами. А значит, доступнее...

Это как бы итог. А теперь давайте вернемся к истоку и проследим, как музыка обретает «плоть» в виде черного блестящего диска, упакованного в яркий конверт.

После концерта Большой зал консерватории опустел. Зрители «отпустили» музыкантов, ушли сами. Уже поздно. Тише стало на улицах. Но вот снова заполняется сцена. Пришли оркестранты и хористы. Появляется высокая фигура Дмитрия Борисовича Кабалевского. Он снимает пиджак и по-домашнему накидывает его на плечи: таи удобнее. Не по-концертному строго расположились и музыканты с хористами. А меж ними вырос частокол из конденсаторных микрофонов. Несмотря на кажущуюся хаотичность, они выстроены оператором в строго определенном порядке: чтобы сбалансировать звучание, чтобы «не вылезал» какой-либо инструмент. Один из микрофонов — «для воздуха» — подвешен высоко в зале. Кабели от микрофонов идут на третий этаж, в аппаратную. Здесь над звукозаписывающим аппаратом, лишь отдаленно напоминающим знакомый всем магнитофон, склонилась, делая последнюю проверку перед записью, инженер Раиса Волянсная. Звукорежиссер Игорь Веп-ренцев садится за пульт и спрашивает Кабалевского, можнр ли начинать. Получив утвердительный ответ, командует оператору: — Начали! Мотор!

Этот сигнал летит и в зал к оркестру. Запись началась. Управляя микрофонами, Вепренцев внимательно слушает, глядя в партитуру, стоящую перед ним на пюпитре, и покачивает головой, что-то отмечая в ней. Ему явно не нравится, как звучат оркестр и голоса. Он то прибавляет, то снимает высокие и низкие частоты, увеличивает реверберацию.

Что такое реверберация?

Если вы в большом пустом помещении крикнете, звук, отразившись от дальних стен и потолка, вернется, гулко прозвучав, создавая впечатление широты и объемности. Это и есть реверберация. Вспомните, как звучит орган в соборе. Словно все здание заполнено звуками до самых сводов. Это происходит потому, что звуку есть где разгуляться и он не гаснет сразу. Характеристика помещения по реверберации для музыканта чрезвычайно важна. Не случайно некоторые особенно сложные записи проводятся в Риге, в Домском соборе.

Реверберацию можно создать и искусственным путем. Для этого существуют специальные приборы, которые так и называются — ревербераторы. Регулятор одного из них под рукой у Вепренцева. Он увеличил реверберацию, звучание становится богаче, наряднее.

Кусок сыгран, спет и записан. Звукорежиссер приглашает Кабалевского наверх. Начинается прослушивание записанного.

— Все-таки поют по складам,— огорчается композитор.

— Распоются,— успокаивает кто-то.

— Первая труба доминирует над всем,— отмечает.Кабалевский.

Кусок записывается снова.

— Ну как, Игорь Петрович? — спрашивает композитор из зала.

— Уже значительно лучше. В смысле баланса меди — хорошо. Труба не вылезает. Но надо чище сыграть гобою. Последние фразы большого хора интонационно пока тоже не получились.

Внизу внимательно слушают Вепренцева. Он музыкант, окончивший консерваторию. Замечания его точны и профессиональны.

В третий раз пущена пленка. Но не в последний. Когда все будет записано, пленка перейдет в цех магнитной записи, на монтажный стол, где отберут лучшие варианты и смонтируют их. так, сделана магнитная запись, пленка одобрена художественным советом. Теперь с магнитной пленни будет произведена запись' на тондиск — алюминиевую пластинку с идеальной поверхностью, покрытую черным лаком. На тондиск опускается записывающее устройство — рекордер с алмазным резцом. В одной плоскости с рекордером установлен микроскоп. Оператор время от времени заглядывает в него, следит, чтобы резец не оставил слишком глубокой борозды. Как и при магнитной записи, здесь главное лицо — звукорежиссер.

На тондиск нанесена запись. Теперь он попадает в руки инженера-электрохимика Галины Френкель. Она со своими мастерами «купает» его в разных ваннах. С тондиска снимается металлический оригинал. Процесс начинается с химического серебрения. Затем диск попадает в никелевую ванну, где на серебро наращивается 10—12 микрон никеля, потом в другой ванне наращивается слой меди.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.