В экспериментальной шахте нет подъемников, поэтому все громоздкие вещи, в том числе и мою съемочную и осветительную аппаратуру, погрузили на обычную вагонетку. Мощная лебедка понесла ее в глубину шахты, а наша группа отправилась вслед по бесконечным крутым бетонным ступеням. Впереди меня в неярком свете шахтерских ламп осторожно спускаются три темные тени — это сотрудники Центральной научно-исследовательской лаборатории по горноспасательному делу. Сзади слышу ровное дыхание Виктора Момота. Он — главная фигура сегодняшних испытаний. Вообще-то он не испытатель, а боец горноспасательного отряда, но, когда мы пришли в этот отряд и спросили, кто согласится участвовать в необычном эксперименте, Виктор откликнулся первым...

Тишину нарушают только шаги по ступеням. Видно, не одному мне — всей группе не по себе. Сейчас нас ждет встреча с огнем, а огонь — это самое страшное из всего, что можно представить себе в шахте.

Пожар в шахте считается не просто аварией — бедствием. Угольный пласт, загораясь, практически полностью выходит из-под контроля человека. Огонь быстро разбегается по штрекам, температура вокруг поднимается до нескольких сотен градусов. Как в мартене, плавятся стальные рельсы, вагонетки, машины. Ядовитые газы растекаются по всей шахте. Беда тем, кто не успел подняться наверх, — за много десятков метров от огня им грозит удушье и тепловой удар. Есть несколько способов остановить пожар, один из них — локализировать его, закрыть в штреке вентиляционные двери. Тогда огонь, лишенный притока кислорода, погаснет сам. Но легко ли закрыть эти двери, если пробиваться и ним нужно сквозь зону смертельной жары и смертельных газов.

Во всем мире инженеры ищут варианты скафандров для горноспасателей. В Донецке, в ЦНИЛе, группа инженеров под руководством начальника лаборатории Виктора Владимировича Карпекина разработала и создала первые образцы гатескафа — автономного газотеплозащитного скафандра. Его-то мы и увидим сегодня в работе, в настоящем огне настоящего штрека.

Вот и место испытаний. Штрек здесь заканчивается тупиком. Предварительно тупик «обшили» досками, ветошью. Наготове стоят три канистры с бензином. Сзади, у нас за спиной, лежит рукав мощного компрессора.

Подъехала вагонетка. Вот он, гатескаф, — пока что бесформенный серебристый сверток. Виктор, согнувшись, просовывает в него руки и словно ныряет вперед головой, потом выпрямляется уже в неуклюжей «рубахе» со шлемом. Надевает «штаны», герметически крепит их к рубахе. Лаборанты что-то мудрят в полутьме с баллоном, укрепленным за спиной Виктора.

Я быстро расставляю напротив тупичка осветительные лампы. Пожарники обливают доски бензином и издали поджигают «аварийный» тупик. Пламя ярко освещает штрек, а сзади, в спину, ударяет струя воздуха из компрессора и отгоняет от нас жар. Я оборачиваюсь, и...

Нет, к такому зрелищу надо готовиться. Нас, людей двадцатого века, трудно удивить любой одеждой — будь то скафандр космонавта или сверхмодный купальник. Но то, что двинулось на меня в штреке, поражало. Что-то огромное, сияющее выплывало из тьмы. На могучей груди, плечах чудовища плясали все оттенки огненных отблесков. С металлическим шелестом чудовище проследовало мимо, и, только когда из-за толстого стекла забрала мне подмигнул знакомый озорной глаз Виктора, я пришел в себя и схватился за фотокамеру...

Испытатель вошел в огонь. Красные языки набросились на него и тут же отступили, словно отброшенные зеркальным блеском гатескафа. На Виктора сыпались искры, летели головешки, какая-то палка упала на его плечо и продолжала ярко пылать. А он свободно ходил, словно под прохладным душем, размахивал руками, позировал. Вокруг бушевало, как в топке.

Как предупреждение хлопнула одна из моих ламп, взорвавшись от жары, потом вторая, третья. Брюки стали вдруг невозможно горячими, Я быстро отскочил назад, и дежурные пожарники тут же — на всякий случай — щедро хлестнули по моим ногам струей холодной воды.

Испытания закончились. Это были даже не испытания, а первая проба: как человек будет себя чувствовать в гатескафе в раскаленном воздухе горящего штрека? До этого гатескаф уже много раз проходил проверки в специальной теплокамере. Впрочем, пора описать гатескаф немного подробнее.

Он сделан весь из специальной гибкой ткани, покрытой слоем алюминия, только грудь и голова закрыты жесткой оболочкой, способной выдержать сильные удары. Зеркальный алюминий сам по себе хорошо отражает тепло, но главное в гатескафе — автономная установка для охлаждения оболочки и подачи воздуха для дыхания.

В баллоне за спиной содержится жидкая дыхательная смесь, обладающая очень низкой температурой. Испытатель рукой поворачивает вентиль на боку гатескафа, и воздух из баллона через систему клапанов понемногу поступает внутрь оболочки. Регулируя подачу воздуха, можно быстро установить внутри «костюма» нужную температуру. Отработанный воздух выходит через специальный клапан на груди. Человек в гатескафе может спокойно работать в раскаленном штреке более часа, связь с ним поддерживается с помощью радиотелефона. Пока что испытания велись при температуре в 100 — 120 градусов, но это, возможно, еще не потолок.

— Достигнута первая цель: в нашем гатескафе человек может длительное время находиться вблизи горящего штрека, — рассказывает руководитель лаборатории В. В. Карпенин. — Сто градусов — не такая большая температура, но во время пожара не обязательно лезть в самый огонь, часто бывает достаточно локализировать очаг пожара. Тот гатескаф, который вы видели, уже получил патентное свидетельство, но это не значит, что работа над ним закончена. Человек делает в огонь только первые шаги.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.