День своего сорокалетия я отметил одним из тех любительских театральных представлений, которыми славится мой дом в Бекенхеме. Пьеса, написанная, как обычно, мною самим, представляла собой волшебную сказку в трех актах о молодом персидском принце, обладавшем волшебной духовой трубой. Мои пьесы настолько всем известны, что нет нужды описывать действие подробно. Я хочу только напомнить читателю, что во втором акте очень важен момент, когда молодой принц, заточенный злой колдуньей в недра гранитной горы, трубит в волшебную трубу. Об исполнении этой роли в спектакле мне удалось договориться с горнистом одного военного оркестра; было условлено: он займет место не на сцене, а внизу, в вестибюле, чтобы создать впечатление, будто звуки доносятся откуда - то из глубины.

Спектакль начался великолепно. Гости были немножко разочарованы, узнав, что я не буду в нем участвовать, но великодушно приняли мои извинения, когда я объяснил, что на меня и без того возложена двойная обязанность - хозяина дома и режиссера.

Одно из лучших мест в зале занимала прекрасная Линда Фитцнайтингел. Я рассчитывал сесть рядом с ней, но мое кресло занял мистер Порчерлестер, молодой офицер, обладавший некоторым музыкальным талантом и довольно женственным, слабым баритоном, которым он щеголял везде и всюду, подделываясь под тенор. Так как любовь Линды к музыке доходила до фанатизма, то, по мнению Порчерлестера, этот его единственный талант давал ему преимущество перед мужчинами, более пожилыми и в меньшей степени одаренными.

Я решил нарушить их разговор, как только у меня выберется свободная минута. Этой минуты мне пришлось ждать долго, ибо я сделал себе правилом самому присматривать за всем, когда идет спектакль в моем доме. Но вот мисс Ватерлоо, исполнявшая роль героини, пожаловалась, что моя чрезмерная заботливость действует ей на нервы, и попросила меня уйти в зал отдохнуть. Я охотно согласился и поспешил к Линде. Когда я подошел к ней, Порчерлестер поднялся и сказал:

- Я загляну за кулисы, если только это разрешается не участвующим в спектакле.

- Пожалуйста, - ответил я, радуясь, что наконец представилась возможность избавиться от него. - Но только прошу вас ни во что не вмешиваться. Малейшее нарушение...

- Не беспокойтесь, - прервал он меня. - Я знаю вашу щепетильность. Я все время буду держать руки в карманах.

- Почему вы позволяете ему так непочтительно разговаривать с вами, мистер Грин? - спросила меня Линда, когда он ушел. - Я уверена, что он что - нибудь натворит за кулисами.

- Мальчики всегда остаются мальчиками, - ответил я. - У него такие же манеры, как у его начальника, старого генерала Джостона... Как идут ваши музыкальные занятия?

- Сейчас я страшно увлекаюсь Шубертом! Ах, мистер Грин, вам нравится серенада Шуберта?

- Очаровательная вещица. Это нечто в таком роде: диддле - дидом, диидиддледи - дом, ди - дом, диидидледидэй!

- Да, немножко похоже. Вы не знаете, мистер Порчерлестер поет ее?

- Он пробовал петь. Но у него только тогда хорошо получается, когда он поет что - нибудь легкое, тривиальное. Что же касается тех вещей, которые требуют серьезного настроения, глубины чувства, зрелого отношения, так сказать...

- Да, да. Я знаю, что вы считаете мистера Порчерлестера легкомысленным. Но вам - то нравится серенада?

- Гм!... Ну, как сказать... Дело в том, что... А вам она нравится?

- Я ее обожаю! Я вижу ее во сне! Последние три дня я живу только ею!

- Должен сознаться, что эта вещь и мне представляется прекрасным музыкальным произведением. Надеюсь, вы доставите нам огромное удовольствие и споете ее после спектакля.

- Я... петь? Нет, я не решаюсь!... Ах, вот и мистер Порчерлестер! Сейчас я возьму с него слово, что потом он споет нам эту серенаду.

- Грин, - обратился ко мне Порчерлестер с грубой фамильярностью, - я не хотел бы напрасно беспокоить вас, но солдат, который должен играть на волшебной трубе, до сих пор не явился.

- Боже милостивый! - воскликнул я. - Ведь сказано же было ему придти ровно в половине восьмого. Если он опоздает, спектакль провалится.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.