Семеро в Америке

Много, как поется в нашей песне, «разного и всякого» повидали мы во время путешествия, ко многому, во всяком случае, в тот момент, приходилось формулировать свое отношение известной пословицей: «Не наш воз, не нам и везти». Но при встрече с живой рекламой я всегда испытывал чувство смущения и раздражения - смущение оттого, что было жалко человека, который наверняка способен на более осмысленные дела, раздражение против тех, кто превращает человека в безмолвную принадлежность торговли. Миллионными тиражами выходят американские газеты, набитые, что называется, по самую завязку рекламными объявлениями, по улицам и площадям городов пылает, прыгает, крутится и кувыркается разноцветное электричество, зазывая и заманивая каждого прохожего зайти и купить то - то и то - то, реактивные самолеты пишут в небе дымом названия фирм и марки изделий. Кажется, чего еще желать, о чем еще мечтать? И вот человек, исполняющий всего - навсего роль придорожного столба, на котором - крепится размалеванный кусок фанеры...

Что же это за «образ жизни», который топчет в человеке все человеческое?

Машина сворачивает с дороги в чистое поле и через некоторое время останавливается на широкой площади с многочисленными надписями «Паркинг» - «Стоянка». Это уже владения Диснея, его земля, его город, его дело... В сущности, городок Диснея начинался с голливудского принципа сохранения старых декораций, но здесь он расширен на новой основе, чтобы убивать двух зайцев сразу - сохранять декорации для съемок и одновременно получать от этого доход.

Дисней известен рисованными фильмами «Три поросенка», «Пиноккио» и множеством других. В последнее время он поставил обычную картину по роману Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой». Мы смотрели эту картину в Париже на пути в Америку. В ней довольно точно выдержан сюжет романа, за исключением концовки, в которой показывается атомный завод и смерть капитана Немо от пули. Впечатляют маневры «Наутилуса», бой с гигантским осьминогом во время бури, хорош цвет...

Все это нашло свое отражение и в строительстве городка.

Его границами служит земляной вал, по которому движутся детские поезда, как пассажирские, так и товарные. Дальше от площади, у входа, начинают разбегаться в стороны улицы старинных городков различных штатов Америки. По этим улицам проложены рельсы и движутся конки; вывески и витрины магазинов выглядят так, словно они перенесены сюда из прошлого века; на углах стоят полицейские в старинной форме. Есть здесь полицейские участки, аптеки, закусочные. На небольшом искусственном озере стоит у причала пароход «Марк Твен» с двумя до смешного высокими трубами и огромными колесами. Можно тут осмотреть дворец, построенный в полном соответствии с фильмом «Белоснежка и семь гномов», покататься на летающих по воздуху слонах, проехаться в каретах всех времен и фасонов, повизжать от удовольствия, усевшись в большущее подобие чайной чашки, которая крутится вокруг собственной оси и носится по площадке среди других чашек, которые, кажется, неминуемо должны столкнуться и разлететься вдребезги.

По маленьким каналам ходят прогулочные катера, а с берегов, на которых растут пальмы и имитируются джунгли Конго, доносится рыканье львов, разноголосый вой зверей и крик птиц - это через репродукторы, установленные в «зарослях», передается магнитофонная запись. И дети, пассажиры катеров, ежатся от страха и замирают от удовольствия... Были мы и в павильоне с декорациями из картины «Двадцать тысяч лье под водой». Там из огромного круглого окна кабинета капитана Немо можно смотреть в подводные глубины, там за стеклом, в таинственном морском сумраке, лязгает клювом и покачивает щупальцами гигантский осьминог, стоят макеты атомного двигателя «Наутилуса» и сам корабль с драконьим гребнем и выпуклыми, похожими на два огромных глаза иллюминаторами впереди. В соседнем павильоне демонстрируется полет на Луну: зрители сидят по кругу в огромном шаре, идет перекличка команды, отдаются последние распоряжения, и вдруг снаряд начинает дрожать, возникает рев, и на круглом экране внизу сквозь огненный хвост ракеты возникает постепенно уменьшающаяся Земля. Затем свет внизу гаснет, а на втором таком же экране вверху возникает и растет на глазах Луна... Устроено все это просто: на два экрана снизу и сверху демонстрируются две цветные киноленты. Это кино, но кино, остроумно задуманное и устроенное, и ребятишкам оно доставляет огромное удовольствие. А перед входом в этот павильон стоит окрашенный в белый и красный цвета макет межпланетного снаряда...

- Ну как, господа, чувствуете вы, что превращаетесь в детей? - спрашивали наши провожатые.

- Чувствуем, - ответил Анатолий Софронов. - Я уже хочу домой, к папе и маме...

- О нет, вам еще нужно пообедать в детском ресторане!

- А что, там кормят с помощью соски?

- Увидите...

В ресторане, под металлическими раскрашенными грибками кормили обыкновенными «стейками» - бифштексами из мороженого мяса, - но вилки и ножи были необычайными - из пластмассы. Мы с недоверием брали в руки маленькие, игрушечные вилки и ножи, мучительно гадая, каким образом можно разрезать бифштекс с помощью этого прозрачного пластмассового инструмента. А оказалось, что нож режет, и режет хорошо благодаря тому, что кончик его острия иззубрен в виде пилки. Мясо порезать можно, а палец - нет, в этом и состоит остроумное решение проблемы!...

Необычность в устройстве этого парка - городка, его павильоны и аттракционы привлекают сюда большое количество детей и взрослых. Довольно дорогие входные билеты: два рубля в переводе на наши деньги с ребенка и четыре - со взрослого; и плата за все аттракционы, доходы от ресторана, кафе, магазинов игрушек и сувениров приносят очень солидные барыши. Но при всем том нельзя не почувствовать уважения к изобретательности и богатой творческой выдумке блестящего художника Диснея.

Но есть здесь один «аттракцион», который оставляет щемящее чувство горечи за униженное человеческое достоинство и совершенно не вяжется с представлением о Диснее - художнике... В одном из уголков парка, самом голом и бедном, стоят вигвамы - покрытые шкурами индейские шалаши, - и атлетического сложения индеец по имени Падающая звезда, бывший вождь племени, с утра до вечера показывает себя зрителям и бьет в военный барабан. Вместе с ним в качестве экспонатов здесь живут его жена и дети. И глухие, однообразные удары барабана, призывавшие когда - то племя на «тропинку войны», звучат теперь здесь, как тоскливая похоронная мелодии на могиле свободы индейцев, бывших коренных жителей Америки...

Это обстоятельство и помешало нам почувствовать себя детьми. Наверное, для этого нужно все - таки быть американцем...

Куда идешь, молодой человек!

Эту небольшую главу можно, пожалуй, изложить в форме монолога одного молодого американца, человека умного и интеллигентного. Разговор протекал в долгом полете, где - то на высоте около трех тысяч метров, когда земля внизу то закрывалась белым пологом облаков, словно опасалась слишком пристального внимания, то, передумав, приоткрывала бордовый наряд осени и голубые, зеленые или серые глаза небольших озер. Ветер мял и гладил травы, подергивал рябью воду - пейзаж под нами был не из веселых. Не слишком оживлен был и молодой американец; он говорил и поглядывал за окно, словно сверяя правильность своих мыслей с жизнью внизу, хорошо видимой отсюда только ему самому...

- Да, конечно, вы правы, что придаете такое значение этому вопросу. Будущее государства, страны, народа - в молодежи. И мне, как американцу, к тому же верящему в капиталистическую систему, нелегко говорить то, что я скажу. Но какой смысл в умолчании? Кажется, это у вас есть поговорка о шиле, которое все равно вылезет из кармана? Ну, так вот, я уже боюсь спрашивать у моих сверстников: «Куда идешь, молодой человек?» Не в прямом, а в более широком смысле, в смысле цели жизни, что ли. Я уже не говорю о тех, кто не получил образования, не имеет работы, скитается и перебивается кое - как. Нет, я имею в виду молодежь, которая получила образование. Но даже и ее я боюсь спрашивать. Боюсь потому, что мне ответят: «Думаю приобрести дом в рассрочку». «А потом?» «Потом женюсь». «И что же?» «Куплю в рассрочку автомобиль». «А дальше?» «Если повезет, куплю еще один, для жены». «А еще?» «Не знаю...». Дальше этого разговор не пойдет, как машина, в которой кончилось горючее. Для чего он учится? Для того, чтобы приобрести дом и автомобиль... О чем он мечтает? О том, чтобы приобрести дом и автомобиль. Чем он гордится, что прежде всего показывает знакомым и гостям? Дом и автомобиль. Чего он больше всего боится? Потерять дом и автомобиль... Он почти ничего не читает, Шекспир для него - забавный «английский старик», Джек Лондон вышел из моды, Теодор Драйзер - коммунист... О Теодоре Драйзере я тоже думаю, что у него не американский образ мыслей, но ведь этот молодой американец, о котором идет речь, вообще не имеет интереса к литературе. Театры? Да у нас, кроме Нью - Йорка и еще двух - трех крупных городов, и театров постоянных нет, разве что на гастроли иногда приезжают. Музыка? Классические, так сказать, оркестры существуют на пожертвования, выступают редко и в маленьких залах. Куда же он ходит? В церковь и варьете, в бурлеск, туда, где «а сцене только раздеваются... И начинает морально падать, ищет разных острых ощущений. Бог и черт ведут борьбу за его душу! Побеждает черт, и рождается преступность. Я знаю ваш образ мышления, вы скажете: «Ликвидируйте черта, закройте кабаки, запретите комиксы!». Это легко сказать, а как сделать? Кое - что предпринимали, но не получается. В некоторых штатах решили запретить комиксы, учредили комиссии, а они, комиссии эти, заодно с комиксами выставили из библиотек «Декамерон» Боккаччо, пьесы Аристофана и многих, многих других классиков и современников. По - вашему, виноват не закон, а люди в комиссиях: они недостаточно культурны, так? Может быть, спарить не стану... Какие есть, с теми работаем! Пресса? Газеты уделяют этому внимание. Однако надо войти в их положение, они тоже в затруднении. У вас есть целина, ваши газеты пишут о ней - не знаю, что это дает в смысле хлеба, не изучал, - но это уже романтическая цель для молодежи. У нас нет ни такой целины, ни чего - либо в этом роде. И не будет! И не может наша пресса писать вообще о севе: напишут, что в таком - то штате увеличена площадь и посев проведен удачно, а в других штатах паника начнется, тревожные предчувствия конкуренции, падение конъюнктуры. То же и с производительностью труда: не может наша пресса поощрять производительность труда, это вызовет целый переполох... Видите, как сложно получается! А европейцы кричат о нас, что мы чуть не впадаем в духовное обнищание... Приятно это слушать, как вы думаете? Что мы, люди второго сорта, что ли? Разумеется, эти европейцы преувеличивают, кое - что у нас уже для поднятия уровня духовной жизни делается, но молодежь беспокоит нас. Ведь это очень неприятно, что большинство людей молодого поколения не может ответить на вопрос, зачем, для чего живет человек! Я это понимаю, сам кончил учиться только четыре года назад... Нам нужно растить патриотов, любящих Америку, умных борцов за нашу систему, в которую мы верим! Но для этого нужна цель, объединяющая всю нацию, а такой цели мы, как известно, пока еще не нашли...

Разговор этот, не будучи слишком последовательным, продолжался долго. И начался он случайно, оттого только, что в самолете если не спать, то и делать нечего. Но при всей своей непоследовательности и случайности он затронул одну из самых острых проблем американской жизни. Часть умных американцев, заглядывающих в будущее, думает над тем, как повысить уровень духовной и культурной жизни народа, другая часть менее щепетильна и обеспокоена только тем, чтобы воспитать в молодом поколении патриотизм, достойную в идейном отношении капиталистическую смену. Но все это наталкивается на одну существенную трудность - американское общество в целом при таком положении не имеет объединяющей высокой цели, нация разбита, расчленена в смысле интересов на единицы, каждый борется за себя и против других. Американский образ жизни всегда выдвигал перед человеком только одну цель - приобретай! Почет, уважение, положение в обществе, возможность занимать государственный пост - все зависит от того, насколько человек богат, сколько он стоит в долларовом исчислении. И никакая специально изобретенная идея не может дать надежных и сильных ростков, сколько бы ни высаживать ее на эту каменистую почву эгоистического и потребительского отношения к жизни! А не видя одухотворяющей цели, молодежь начинает жить по принципу: «После нас хоть потоп!»