Счастливый час листопада

Взгляд поэта обращен к моей Родине. Но его взгляд обращен и к иному. «Тетрадь, подлежащая сожжению» – так называется новая книга стихов о Латинской Америке. Записи путешественников во многих ее странах подлежат сожжению. Стихи же невозможно сжечь...

Настоящее – наш день и наш час – лежит между вчера и завтра.

Думая про завтра, возводит страна мощную индустрию – Кремиковскийлюталлургический комбинат, азотнотуковый завод в Стара-Загоре, медеплавильный комбинат «Медет», нефтехимический комбинат близ Бургаса, гидрокаскад «Выча», химкомбинат во Враце, Козлодуйскую атомную электростанцию, гиганты химии близ Девни. Как и Ленинский комсомол, Димитровский союз молодежи участвует во всех важнейших стройках своей страны. Да это и естественно. Четыре десятых населения Болгарии родилось после социалистической революции, треть работающих в промышленности, строительстве и торговле – молодые люди, молодежь составляет половину всех работников науки и культуры.

Факты и цифры эти для социалистического общества характерны, обычны; они, так сказать, становятся рядовыми явлениями. Рядовыми, пока, как говорится, не заглянешь в чужой огород. Газеты всего мира приводят доказательства бесперспективности большинства молодежи капиталистических стран. Вот человек кончил университет, получил диплом физика, а работает мусорщиком. Вот человек получил место в лаборатории, но все, что он создаст от сего дня, будет собственностью фирмы, которая покупает его оптом, со всеми потрохами. Как же поразительны рядом с этими фактами такие, к примеру: двадцать с лишним тысяч комсомольцев

Болгарии избраны в руководящие органы страны – Народное собрание и народные Советы.

Я размышляю над этими фактами. Надо бы нам почаще думать о них. Они настолько сильны, настолько глубоки, что не могут превращаться в рядовые. Эти факты сами по себе есть черты нового общества, которыми гордится не только Болгария, а весь лагерь социализма.

И снова хочу вернуться в прошлое.

В живое прошлое. Неподалеку от Габрово несколько лет назад создан этнографический музей «Этр». Уголок старой Болгарии. Настоящая улица со старинными домами. Внизу мастерские, где работают мастера. Выделывают кожи, чеканят, делают сбрую, телеги, пекут хлебы, варят сладости, да чего только они не делают: этот музей – единственный в мире, так сказать, действующий. Он выпускает продукцию – предметы народного промысла, реализует их тут же, в музее, и еще в магазинах, разбросанных по всей стране. Но главное все-таки вот в чем. В мастерских немало стариков. Но еще больше молодых.

Молодые перенимают их умения. Они – это сегодня. Молодые передадут мастерство из вчера в завтра. И здесь мне видится пример заботы о сохранении национального в быту, в жизни. При народной власти завоевания национального народного творчества не оказались отброшенными как ненужный хлам, а, напротив, бережно сохраняются и приумножаются. Это государственная политика, которая направлена на воспитание у молодежи любви к родному, национальному, болгарскому.

Мы шли по старой деревенской улочке в национальном музее «Этр», шли как бы просто по деревенскому порядку, а из окон нам улыбались молодые и старики и слышались современные ритмы из маленьких транзисторов, а на телегах под навесом улыбались нам добродушные львы, написанные лаковыми красками, в окружении причудливых цветов, каких не бывает в поле. Вчера и сегодня жило по соседству, не думая, пожалуй, о завтра и старательно заботясь о нем...

И еще об одном. Мы искали девушку.

Не знали ни имени, ни адреса, а искали. Знали только одно. У ее родины женское имя: Болгария. И девушка должна быть похожей на родину.

Мы шли по улице, мы летели в самолете, мы ехали на машине, мы были на заводе, на встрече с писателями и в комитете комсомола, мы работали, занимаясь своими делами, и всюду мы искали ее. Девушка? Их тысячи в Болгарии.

Мы нашли ее все-таки. На самодеятельном концерте в молодежном центре Приморска. Вечером был концерт танцевального фольклорного ансамбля. Ансамбль назывался «Аура». Танцы были болгарские – горячие и веселые. И выступали самые обыкновенные девчата и парни. Не артисты, а рабочие с завода, студенты и служащие. Бистра была среди них.

«Ученичка», – сказала она сама о себе. Это значит школьница. Школьница Бистра танцевала народные танцы в ансамбле «Аура» и говорила только, что ей нравится танцевать. Не про вчера, не про завтра, а про танцы – они такие интересные, как будто бы похожи, но все разные, у каждого города свой танец, своя особенность, уж если габровец танцует, его с великотырновцем не спутаешь, в общем, нравится – и все. Что ж, спасибо Бистре за то, что она просто любит болгарские танцы. Любит – и все тут. Ведь это значит, Болгария у нее в крови. Когда человек не замечает своей любви, он любит всем существом. Глубже такой любви не найти.

Скажем прямо, были в ансамбле плясуньи посильнее Бистры, но когда танцевала она, что-то происходило с ней. Глаза пылали, и вся она была как... веточка, простите сентиментальность, но другого слова я не нашел.

Я был в Болгарии осенью.

Листья срывались с ветвей, ложились под ноги, шуршали на разные голоса. В их шепоте я слышал грусть, и сердце откликалось тем же.

Наставал день прощания. И казалось, ты провел тут целую вечность. Все представлялось привычным и близким: гостиничный номер, городские бульвары, телефоны новых друзей, поздние разговоры. Будто ты приехал к родне и новый дом кажется уже близким, своим.

Но вот тронулся назад перрон, сдвинулись знакомые лица, мелькнула ладонь, вагон вздрогнул на стыке. И обнажилось настоящее: гора с надвинутой на лоб тучей, вспененная речка, сияющие под солнцем контуры моста...