– Так... Ну, хорошо. Иди. Я посоветуюсь. Мураш сделал шесть заходов – убеждал, доказывал, настаивал. На седьмом начальник сдался.

Весть о том, что Санька Мураш получил бригаду, мгновенно разнеслась по стройке. Ваня Букин ходил с таким видом, будто бригаду дали не Мурашу, а ему. Он во всеуслышание выражал свое удивление по поводу того, почему начальство значительно раньше не додумалось поставить Саньку во главе бригады. Оставаясь истинным другом Мураша, такелажник снабжал это событие пространным комментарием, сущность которого можно было бы выразить одной фразой: день, когда Мураш стал бригадиром, войдет в историю стройки светлой датой, а местная печать не выполнит своего прямого долга, если оставит столь потрясающий факт без внимания...

В бригаде Мураша оказались одни новички – десять рязанских парней, только что приехавших на стройку по комсомольским путевкам.

– Вот что, орлы, – сказал им Мураш в первый же день перед началом смены. – Будете работать хорошо – будет заработок, будет все... Станете валять дурака – пеняйте на себя. Это ясно?

Орлы ответили, что пока все яснее ясного.

– Я так и думал, – закруглил беседу Мураш. – Все остальное – детали, остальное – за мной.

Можно было позавидовать энергии, с которой Мураш взялся за работу. Он оказался неутомимым учителем. Он мог десятки раз показывать, как надо брать раствор или класть кирпич – до тех пор, пока у новичка не отрабатывался определенный навык. Он успевал следить за всеми и всегда оказывался рядом с кем-либо из парней как раз в тот критический момент, когда ровная линия кладки под руками новичка начинала выгибаться в дугу... Он мог без устали уверять прораба, что именно на их объект следует в первую очередь подкинуть кирпич, и прораб соглашался, оказываясь бессильным противостоять обилию доводов.

Ваня Букин не узнавал своего друга. Куда делись его медлительность, равнодушие, вялость! Мураш перестал сутулиться, ходил широким, уверенным шагом... Но все таким же молчаливым бывал он по вечерам, всё так же подолгу о чем-то думал, глядя перед собой чуть грустным, рассеянным взглядом. Едва ли Ваня Букин утруждал себя размышлениями о том, что творилось в душе Мураша. Его молчаливость он объяснял усталостью, что могло вполне соответствовать действительности: Мураш и в самом деле не щадил своих сил.

Никто, естественно, не требовал от новой бригады высокой отдачи в первые же недели работы. Но, к удивлению всех, уже через два месяца бригада Александра Мурашова перевыполнила план... А когда на доске показателей появилась цифра «125», ребята просто ахнули. Похоже было, что над горизонтом поднималась новая звезда!

Справедливости ради стоит сказать, что вся стройка, вначале пораженная, стала постепенно воспринимать стремительный Санькин взлет как вполне закономерное явление. Подобных случаев знали немало. Радуясь за товарища, никто даже не задумывался над тем, что за причина вызвала в Мураше столь, резкую перемену... Но настал день, когда именно об этом и заговорили.

Однажды вечером Мураш задержал своих орлов после смены и прямо на лесах провел внеплановую пятиминутку. Он предложил завести нечто вроде копилки – создать общественный бригадный фонд. На вопрос, для чего нужна такая копилка, Мураш ответил, что сбережения полезны вообще, а если говорить о возможности использования фонда, то они безграничны...

– Можно, например, со временем купить мотоцикл, – пояснил он, – и пользоваться им по очереди. Даже с коляской!

К несчастью для Мураша, разговор на лесах был предан широкой гласности, и, как это нередко случается, решение завести бригадную копилку получило неожиданное толкование. Выходило, будто Санька Мураш только затем и поднимал бригаду к точке зенита, чтобы «заколотить деньгу». Мураша не оправдывал никто. Иные даже предлагали провести всеобщую дискуссию по поводу истинных стимулов труда. Кто-то из художников нарисовал бригадира карабкающимся по кирпичной кладке к некоей точке, где был изображен мотоцикл. Подпись «На остальное–плевать», явно подсказанная кем-то из самодеятельного кружка, должна была выразить степень Санькиного заблуждения. А когда пронесся слух о том, что преуспевающий бригадир собирается вступить в комсомол, наиболее ретивые начали, что называется, засучивать рукава, чтобы заранее приготовиться к драке...

Сам Мураш, казалось, не обращал внимания на эти разговоры. Он отмалчивался, пожимал плечами и посмеивался. Только раз ему пришлось вступить в разговор на тему о мотоцикле, да и то потому, что собеседником оказалась Наташа.

Проходя, как обычно в последнее время, по седьмому участку, Мураш остановился возле башенного крана, на котором работала Мишина. Она поднималась по лесенке в кабинку, когда ее окликнул Мураш.

– Что тебе? – обернулась девушка, явно не расположенная к беседе.

– Да так. Увидел тебя... Дай, думаю, поговорю.

– О чем? – насмешливо спросила Наташа, смотря на Мураша сверху вниз. – О мотоцикле?

– Можно и о мотоцикле.

– Не стоит.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.