- И все - таки я не понимаю, что здесь особенного, друзья, - сказал тренер Иван Николаевич, почесывая приплюснутый нос, неоспоримое «удостоверение личности» настоящего или бывшего боксера. - Вылетел человек за канаты, упал на судью. Судью отправили в больницу, а боксер вернулся на ринг и нокаутировал противника. Удивительно здесь только одно: зачем посадили судью у самого помоста? Но ты, впрочем, заставил меня вспомнить об одном поистине необычайном случае; другого такого я, конечно, никогда в жизни не увижу...

Раздевальня дышала послетренировочным уютом. Миша слегка покряхтывал под мощным воздействием финского массажа, как бы стремящегося оторвать мышцы от костей.

- Иван Николаевич, расскажите, - простонал Миша в явной надежде отвлечься от своих мук.

- Ну хорошо. Тем более, что и рассказ - то недлинный... Лет. примерно, пятнадцать - шестнадцать тому назад Петр Сафонов был в самой блестящей форме. Теперь он инженер, служит, если не ошибаюсь, где - то в Средней Азии и, наверное, забыл думать о боксе. А тогда это был лучший средневес страны да и полутяжеловесы его побаивались.

Что в Петре было хорошо, - это зверский удар, бешеная энергия, храбрость, чисто бульдожья хватка и невероятная выносливость на удар. Казалось, что по нему можно бить как по наковальне. Беда Сафонова состояла в том, что он был слабым тактиком; иди вперед и бей - вот и вся его система.

Мы с Петей были в одном спортивном обществе; только он - артистом на первые роли, а я - просто тренером. Наш «Вулкан» должен был разыгрывать свое первенство по боксу, тренировал команду я. Хотя наше общество считалось одним из самых сильных, но все же следует сказать прямо, боксеров у нас тогда было немного. У Пети могло оказаться всего два - три конкурента, да и тех он не раз крепко бил.

Но вдруг прошел слух, что во владивостокской секции «Вулкана» появился замечательный средневес - какой - то Лирский. Будто он встречался с американскими и английскими матросами и понабрался от них такой премудрости, какой у нас никто не знал. По совести говоря, значения я этим слухам не придавал, но кто его знает? Решили мы с Петром приналечь на тренировку, в ко времени отъезда Петя был в хорошей форме.

Приезжаем мы на соревнование. Кроме Петра в среднем весе еще два многократно битых молодца. Главный противник - Лирский. Пошел я наутро посмотреть, как Лирский тренируется, но ничего путного не увидел. Попрыгал он на веревочке, проделал гимнастику, побил по мешку - и все. Даже боя с тенью не провел.

Наступил вечер. Выходим мы на ринг. Народу - битком. Смотрим: Лирский. Сидит вежливо, спокойно, как в гостях. Никакого фанфаронства, но и робости никакой. Видно, не новичок. Представили их зрителям. Пожали руки. Я Пете ничего не советовал. Что советовать, когда противника не знаешь? И Петр с места в карьер пошел в атаку. Вижу я: Лирский защищается, и больше ничего. Но как защищается! То сблокирует удар, то нырнет, то сделает уклон, то сайд - степ. По - моему, он не получил ни одного удара, хотя Петя их прямо градом сыпал. Правда, в сам он ни разу не ударил. И вот тут я стал за Петра бояться. Так и есть! Перед концом раунда Лирский нырнул под Петин правый хук и преподнес ему такой апперкот в челюсть слева, что если бы не петина лошадиная выносливость, бой был бы кончен. Петра основательно качнуло, но тут раздался гонг.

В перерыве я говорю Петру: «Дай ему сейчас поработать. Пусть он теперь посуетится, а ты отдохни. Кстати, посмотрим, как он нападает. Ты так сильно выиграл первый раунд, что за второй биться нечего. А в третьем ты его кончишь». Петр кивнул головой и пошел на середину ринга.

Вначале все шло хорошо. Петр бой и вел и не вел. Я, по совести говоря, думал, что Лирский решит, что Петя еще не опомнился от апперкота, и полезет на рожон. Но Лирский, очевидно, рассчитывал иначе. Не дождавшись Петькиной атаки, он занялся джебами левой в лицо. Попал он Пете раз пять - шесть. Петр мой к такому неделикатному обращению не привык и сразу стал на дыбы. Напустился он на Лирского так, что я еле мог следить за ударами, И опять мне бросилось в глаза то же, что и в первом раунде: Лирский как будто с места не сходит, словно его гвоздями к центру ринга прибили, а Петр вокруг него бегает. Чего я боялся, то и случилось: сколько раз я говорил Пете: нельзя нападать прямой правой: это удар для встречи или ответа. Он с этим не считался. Петр бьет прямой правой в челюсть, Лирский делает сайд - степ влево и бьет левым кроссом прямо в подбородок. Петр упал первый раз в жизни. Вот тут - то и произошел необычайный случай. Петр на полу, рефери считает, Лирский в углу. На счете «четыре» Петя закопошился, на слове «шесть» встает, качаясь. По глазам я вижу, что он ничего не сознает. Рефери произносит «семь», оборачивается посмотреть на Лирского и летит на пол от великолепного хука в челюсть, который ему преподнес Петя. А сам Петр после этого подвига опять валится на землю. Все онемели. Тогда Лирский подходит и считает: «Восемь... девять... аут!» После этого подымает себе левой рукой правую, объявляет: «Выиграл Лирский!» - и принимается тащить Петю в его угол. Тут поднялось столпотворение! Все бросились на ринг. Петя сидит на стуле, открыл глаза и ничего не понимает. Рефери поливают водой. А Лирского от восторга чуть в клочья не разорвали, пока он дошел до раздевальни. Еще бы: сам нокаутировал, сам отсчитал, и сам себя победителем объявил!

- Вот это да! - засмеялся Миша. - Не хотел бы я быть на месте твоего Петра!

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.