С перерывом на обед

Аня Маковей, самая молодая в организации, смотрит на своих старших товарищей и начинает, наверное, подумывать, что в комсомоле иначе и не бывает, что в комсомоле только и делают, что платят взносы да утверждают планы.

— Конечно, скучно мы живем, неинтересно.

Я слушаю их доводы, и они меня не убеждают. Ведь это тот самый совсем не редкий случай, когда люди незаметно для себя в двадцать с небольшим теряют ощущение своей молодости. И комсомол уже для них существует только по инерции: взносы и раз в месяц — собрание.

...Есть такой не слишком веселый термин: «обрастание бытом». Кое-кто воспринимает это самое «обрастание» с чисто внешней стороны: вот человек купил шкаф, потом приобрел ковер величиной с теннисный корт, потом обзавелся какой-то совершенно ненужной вазой. Но дело еще не в этом. У внешне видимого явления есть еще невидимая и наиболее существенная черта: «обрастание бытом» — это не обязательно изменение чисто материального характера, но, как правило, морального, оно обязательно продолжается в душе, и порой проблема изготовления манной каши начинает казаться основной проблемой современности.

И уже не хочется в кино, и уже не хочется читать, а если и хочется, то обязательно что-нибудь полегче, и где уж там говорить о комсомольских собраниях, о молодежных вечерах, об общественных поручениях!

— Какие мы комсомолки? Мы уже бабушки...

Я понимаю, как это здорово, когда женщина — хозяйка в доме. Не домашняя хозяйка, а именно хозяйка в доме. Я понимаю, как это великолепно, когда женщина — мать. И я понимаю, как это нее трудно...

Но нельзя быть хозяйкой дома, замкнувшись в четырех его стенах. Нельзя быть матерью, если интересы твои дальше этих стен не идут. Это будет бедный дом, и это будут бедные дети, даже если в доме будет стоять чудесная мебель, а у каждого ребенка — персональная машина.

Секрет вечной молодости не медицинский секрет. Да и секрета тут, пожалуй, нет никакого. Есть только люди, и есть их отношение к жизни, яростное или снисходительное, беспокойное или равнодушное.

Тамара Галата сказала так:

— Не понравился мне фильм «Коммунист». Очень уж он идейный какой-то... Идейные фильмы скучно смотреть.

Два человека могут посмотреть фильм, и одному он понравится, а другому не понравится. Но тут речь идет не просто о «нравятся» или «не нравится». Тут отчетливо проступает причина этого «не нравится»: «Очень уж идейный»...

— А что такое «очень идейный»? Молчание.

И тогда я начинаю задавать вопросы. Я задаю их в лоб:

— А как вы относитесь к Евтушенко?

— А читали ля вы Аксенова?

— А что вы думаете об абстракционизме?

И снова молчание. И недоумение. Какое отношение имеет к ним то, что народ, партия, комсомол дали бой и очень серьезный бой тем, кто ушел в сторону от большой жизненной правды, от самой жизни? Тамара не писатель, Аня не художник, Женя не композитор... Вот когда будет речь о медицине, тогда они, может быть, и заинтересуются. А пока хорошо бы, чтоб приехали Тарапунька и Штепсель. С ними как-то все проще.

Так почему же Тамаре не понравился фильм «Коммунист»? И почему такая боязнь слова «идейный»? Пугают сверхчеловеческие усилия Василия Губанова, когда он один валит огромное дерево для паровозной топки и все-таки привозит людям хлеб? Или его сверхчеловеческая стойкость, когда он перед лицом смерти не отрекается от высокого звания коммуниста? Или, может быть, по-человечески трудная любовь Василия?

Идеи, известно, не для всех удобны. Они вторгаются в микромир, ограниченный словом «собственный», ворошат его, переиначивают, диктуют нормы поведения. Все дело в том, подготовлен ты принять эти нормы или не подготовлен. Конечно, не всякому дано, «как Феликс Эдмундович, сердце отдать временам на разрыв». Это герои. Но ведь есть задачи попроще. Разве перевелись в Черновцах бюрократы, хулиганы и пьяницы? Разве зоркие глаза «Комсомольского прожектора» — это не для каждого рядового комсомольца, все равно, в маленькой или большой организации состоит он на учете? Идейность — это война, объявленная равнодушию. Идейность — это не сухие формулы из скучных докладов, это, если хотите, сама наша повседневность. Отношение к ближнему.