А впереди шел оркестр. И в сером вечернем свете золотом сияли трубы. Сзади — темное каре с красными разворотами знамен и треугольниками косынок. И стук тяжелых подошв по булыжнику... :

Шли заводские парни и девушки в бывший кинотеатр «Малая Дмитровка», ныне театр рабочей молодежи, ТРАМ, созданный по инициативе секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Косарева. Шли в свой театр, смотреть пьесы про самих себя: «Зови, фабком», «Дай пять», «Девушки нашей страны»...

Нравилось в театре все. И что пьесы просты и понятны и что играют в них свои ребята: Николай Крючков, слесарь с «Динамо» (в будущем один из популярнейших советских киноактеров), Зинаида Щеникова с электролампового (ставшая затем известной актрисой), Владимир Соловьев, недавний пастух (впоследствии народный артист РСФСР)...

И актеры и зрители гордились театром, который был тогда как бы заводским клубом. Считали, что Художественный — буржуазен, а ТРАМ — рабочий, пролетарский театр с самым точным идейным прицелом. Соревновались с МХАТом. Поставили пьесу В. Киршона «Чудесный сплав» — что шла и во МХАТе, — поставили по-своему. В зале гулко хлопали в ладоши, били тяжелыми ботинками в пол. Это был, по сути, первый Народный театр. А в 1937 году, через десять лет после создания, ТРАМу было присвоено имя Ленинского комсомола. Пришли в театр видные деятели искусства: И. О. Судаков, Н. П. Хмелев, Н. П. Баталов... Пришел Иван Николаевич Берсенев, бессменный — до кончины — главный режиссер театра.

Молодые артисты серьезно учились актерскому мастерству, брались за серьезные пьесы. Играть только «самих себя» уже наскучило. Пришло время осмысления образа современника, молодого человека, воспитанного Советской властью, его высокого духовного начала. Так родился в 1938 году спектакль «Ночь в сентябре» по пьесе Чайкина. Спектакль об Алексее Стаханове. Главного героя играл В. Р. Соловьев. Тогда же студент Константин Симонов принес в театр свою первую пьесу, «История одной любви», и здесь же, за кулисами, пока шли репетиции, написал вторую пьесу — «Парень из нашего города».

Вот тогда-то после трудных испытаний на сцене артисты и общественность театра поняли, что теперь театр и в самом деле может считаться заводским залом искусств. Тогда и началась эра шефства.

В 1938-м, 1939-м, 1940-м годах Театр имени Ленинского комсомола выступает с шефскими спектаклями и концертами в воинских частях, на кораблях Черноморской и Северной флотилий, на заводах «Динамо», «Серп и Молот»

Говорит Борис Федорович УЛЬЯНОВ, артист, председатель месткома:

— В сорок первом году, в самом начале Великой Отечественной, выступали мы почти стихийно, на призывных пунктах, на вокзалах, в госпиталях. Вскоре была сформирована фронтовая бригада «Искра». Более 300 спектаклей и концертов дали мы за годы войны. Выступали на грузовиках, борта кузова отброшены — вот и сцена... Путь с «Искрою» проделали длинный — до самого Берлина. Последний фронтовой концерт дали 10 мая.

В Москве артисты «Искры» бывали проездом — с фронта на фронт. Сын Ульянова Виктор родился в то время, когда отец вел концертную программу в землянке, где с потолка сыпалась земля, а пламя снарядной лампы заменяло софиты. Б. Ф. УЛЬЯНОВ: В мае сорок четвертого прибыли мы на Карельский фронт, выступаем у летчиков и спрашиваем: «А где же тут передовая? Дайте и нам подвиг совершить». Смеются, говорят: «Ладно, будет вам линия фронта». Посадили нас в теплушки — на крышах пулеметы стоят, и под Медвежьегорск, к боевым делам поближе. Едем мы в темном вагоне, только огоньки папиросок светятся и бухает что-то иногда над головой. И вдруг все вполголоса запели очень популярную в те годы песню «Б кармане маленьком моем есть карточка твоя...». А прибыли мы на место, к артиллеристам, — войска тогда в обороне стояли, — командир батареи подвел нас к- орудию да как гаркнет: «В честь приезда к нам Театра имени Ленинского комсомола — огонь по фашистам!»

Помню, я ползком, на четвереньках, добирался до передовой. Там, в окопе, было четверо бойцов, один — раненый. Я для них «Народные рассказы о Петре Первом» читал. Хохотали, но тихонько, в кулак, нельзя громко: передовая. Спирту с ними глотнул из фляги и дальше отправился. Потом спрашивал об этих четырех, а мне говорят: «Один только живой».

А однажды мы целый концерт дали для одного солдата. Ранен он был тяжело, висел на блоках каких-то, растянутый. Он, нам сказали, подвиг Матросова повторил, ну и, конечно, живого места на нем не было...

1944 год. Краснодон — родина молодогвардейцев — только что отбит у врага. Дымится вокзал, взорванный завод будто завис на искореженных конструкциях. Метель. Холод. Темень. А участники фронтовой бригады Театра имени Ленинского комсомола стучат в двери райкома комсомола. Первый концерт состоялся в том клубе, где выступала Любка-артистка, отважная Люба Шевцова, ловко маскировавшая этим свою деятельность подпольщицы. Тогда мало еще знали о «Молодой гвардии», артисты по крупицам собирали сведения о юных героях, чтобы рассказать о них в Москве, товарищам, театру, своей молодой рабочей аудитории.

Что же такое шефство? Да, это выездные концерты, спектакли, приглашения в театр... Но разве оно только в этом? Когда в землянке артист пел солдатам «Бьется в тесной печурке огонь», а в это время по приказу командира кто-то вставал и неслышно уходил в ночь, разве можно было это назвать просто шефским концертом? А певец пел, хотя, будь его воля, он бы тоже ушел вместе с солдатом...

Война — исключительные обстоятельства. Но ведь все события жизни исключительны. Тем более жизнь артиста. И поэтому он идет к своему зрителю, к умному и доброму другу, в котором живет бесценный опыт народа, идет, твердо зная, что получит во сто крат больше, чем отдаст. Из такой вот острейшей потребности в общении, становящейся одним из главных условий существования, и вырастает, видимо, это самое шефство.

Б. Ф. УЛЬЯНОВ: Решили мы зимой, это было в 1959 году, поехать на целину. Подобралась большая бригада, уже, конечно, не та, фронтовая, но тоже боевая: Саша Ширвиндт, Трощинский, Ирочка Кострова, я, Лена Минаева, Заславский...

Приехали — и к секретарю Кустанайского обкома: «Так, мол, и так, прибыли для выступления». Он глаза на лоб: «Откуда? Из Москвы? Да, замечательно, да, прекрасно...» — а потом вдруг грозно так: «А вы знаете, что такое целина? Вас буран заметет. Здесь, по целине, только трактор идет, дорог нет, сто километров от одного совхоза до другого».

Дали нам «железку», трактор, а к нему грузовик прицеплен с будочкой, там солома, печечка маленькая. Трактор наш 2 — 3 километра в час делает, снег разгребает. Мы вылезем, побегаем и опять в «кибитку». Мороз жуткий. И тут, как назло, сломался в тракторе маслопровод. А мы уже так замерзли — будь здоров, поверх одежек все костюмы из спектаклей наценили — на кого похожи! Смех. Но не до смеху. Тракторист говорит: «Надо ждать помощи, сзади нас должны подстраховать».

Одни сказали: «Будем, — говорят, — ждать», другие решили дойти до ближайшего села. Я среди тех, кто пошел. Ну, взяли мы фонарик, аптечку, идем цепочкой, шутить пытаемся, чтобы о волках не думать. И не думали, кстати. Шли мы, наверное, всю ночь. Я уже стал подумывать, что дело плохо. И, как в сказках бывает, глядь: деревушка дымит трубами. Я стучу в первую избу, кричу: «Артисты гибнут!» На нас как на марсиан: «Откуда, кто?» Оказывается, мы здорово вбок свернули и попали вовсе не туда, где нас ждали...

За ребятами нашими трактор послали, а мы сами свалились как мертвые — спать.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.