- Неправ ты, солдат, - оказал Гаврила, который тридцать лет служил в гимназии сторожем и был много наслышан в науках. - Не за себя, брат, борется человек, а за всех, за целую нацию. Возьми, простота, Ньютона... Разве он для себя боролся? Он бился для всех: и для царей, и для помещиков, и для конторского племени. Чтобы каждому было радостно и понятно...

Солдат вяло пробормотал:

- Об этом Ньютоне у нас разговору не было...

За окнами - тьма.

Стрельба близка, но непонятно, где происходит битва. Подчас мерещится, что выстрелы рядом, у самых дверей, на дворе. Ратник хватается за ружье. Но снова стрельба уплывает. Ночь. Внезапный гром канонады. Кухарка крестится.

- А правильно, - говорит она быстро, - ей господи, правильно... Озверели пузатые-то. Люди в окопах мучаются, да в очередях гниют, а они фрикадельки трескают. Мне - и то тошно глядеть...

Солдат откликнулся радостно:

- А я об чем, брат, толкую? Это и есть класс. Буржуазия!

Чайник урчал на плите.

Кухарка, сидя на табурете, плела на ночь косу.

Мышь вышла из-за угла и села, присматриваясь.

Пять тараканов ползали по стене: по Брюсселю и по Достоевскому. Свеча догорала; бледный ее язык ширился с каждой секундой.

Сторож сказал:

- Пойми, борода! Нельзя кулаками счастье устраивать. Ты один, а Россия-то, вон какая! Народу-то сколько! Один богу молится, другой сапоги мастерит, третий на коне разъезжает. Наука, религия... Муравейник! Сначала дело надо покончить - немца изгнать, а потом за забавы - правительство устанавливать.

- Эх, ты, - отвечал недовольно солдат. - Погрязли вы тут в темноте, широты у вас нету. Война, старик, - только с виду дело серьезное. Она только издали большая да громкая. А приглядишься - одна возня. Ох, да ах... Дело серьезное не в войне, а в том, где бы министров найти, чтобы землю помещичью поделили. Это, действительно, - дело.

Кухарка пробормотала:

- Господи Иисусе! Ратник сказал:

- Правильно, женщина! Теперь всех под корень! Все хочет нынче народ разобрать, что есть человек, где в нем душа, где в нем печенка, откуда воздух, откуда дождь, откуда звезды берутся. А вы: министров не тронь, эсериков не тревожь, офицеров не обижай, воюй, о жизни не разговаривай. Этак, брат, ничего нe выйдет...

Съели мясо. Ратник Петров прилег на кровать кухарки. Постель была мягкая: матрац набит сеном. Солдат, вытянув ноги, оказал кухарке:

- Я извиняюсь, конечно.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.