Об этой грустной истории говорить мне нелегко. Больно и обидно за моего давнего товарища Семена Егорова. Мы много лет знаем друг друга: любимое дело крепко спаяло нас. А что может быть крепче рабочей дружбы? Но, как говорится, дружба дружбой, а рассказать обо всем случившемся с ним я считаю нужным, так как история эта, по моему убеждению, заставит задуматься многих...

На механическом участке мастера Егорова произошла авария. Желая быстрее закончить обработку детали, один из рабочих с ведома мастера увеличил глубину резания металла в два с лишним раза. Резец револьверного станка не выдержал усилия и сломался. С бешеной скоростью деталь вылетела из патрона, повредила станок и врезалась в стену. Каким - то чудом сам рабочий остался жив.

Около станка сгрудились рабочие. Не было ни долгих споров, ни лишних вопросов.

Кто - то тихо произнес:

- За такие вещи судить надо...

Эти слова прозвучали, как приговор. Накануне собрания, где должно было обсуждаться чрезвычайное происшествие на механическом участке, я много раздумывал о причинах этой аварии, вспоминал всю нашу долголетнюю совместную работу с Егоровым и, как ни больно и горько мне было за друга, все больше убеждался, что в аварии виноват был он один, мой дорогой Семен. В этот вечер я долго мысленно беседовал с ним:

«Ты умел работать, Семен, этого от тебя не отнимешь. Во время войны ты работал за двоих, потому что фронту нужны были боеприпасы. А пятьдесят третий год? Это было время, когда цех перешел на сборку фотообъективов новых марок. Сколько сил мы положили, чтобы освоить новую технологию! Ты был тогда наладчиком. И все знали: если Семен Егоров подошел к неисправному станку - значит, он вдохнет в него жизнь. Интуитивно, каким - то шестым чувством ты безошибочно угадывал повреждение. И, окончив наладку, уходил, посмеиваясь: «Дело мастера боится!...» Да, ты умел работать, когда хотел, Семен! А ведь ты окончил всего четыре класса и краснел по - мальчишески, когда заполнял в документах графу «Образование».

Мы оба уже немолоды, Семен! Но правильно ли ты прожил свою жизнь? Поймешь ли ты, что не я предъявляю тебе счет, а сама жизнь, за которой нельзя угнаться, если будешь стоять на месте? Ты отстал от жизни, Семен! Отстал - и сам этого не заметил. Виноваты ли в этом мы? Нет! Сколько раз тебя предупреждали в партбюро и в цехе: «Мастер без знаний - не мастер, а подмастерье».

Когда назначали тебя мастером, думали: не подведет Семен Егоров, расти будет, совершенствовать свои способности! «Хороший работник Семен Егоров», - говорили все. Но не оправдал ты наших надежд. Другие мастера за эти годы поступили учиться, кто в техникум, кто в институт. С жадностью набрасывались на журналы, брошюры, читали о новой технике, ездили с экскурсиями на другие заводы, слушали лекции... А ты, Семен? Ты отшучивался, ухарски подмигивая при этом ребятам: «Век живи, век учись, дураком умрешь». А если разговор заходил серьезный, пожимал плечами и уверял: «Я практик! Десятки лет вот эти трудовые руки полезное дело творят. Да что станет без меня завод делать, если я уйду? Где найдут такого, как я?» Ты переоценивал себя, Семен! За шесть лет ты не сумел по - настоящему организовать труд на своем участке, не стремился внедрить новые приемы работы. Считал, что для выполнения плана любые средства хороши. Случалось, что люди на твоем участке часами простаивали, а потом ты говорил: «Нажмем, братцы!» И нажимал... Не удивительно, что по углам рабочие сетовали на такие «дедовские» методы работы. Но ты не прислушивался к их мнению. «Мне ли не знать рабочего человека?» Ты забыл, что мастер не только организатор производства, но и воспитатель рабочих, особенно молодых. Не кто другой, как мастер, должен быть учителем рабочего, пришедшего со школьной скамьи, поддерживать связь с его семьей, знать, как он живет. А как ты повел себя с молодежью? Сколько раз приходил в цех пьяным фрезеровщик Анатолий Цикунов! Побеседовал ты с ним? Выбранил как следует, чтоб не позорил чести рабочего человека? Нет! У тебя были свои понятия о рабочей гордости. Один раз ты спрятал его, чтоб «не видел начальник цеха». Другой раз перевел в вечернюю смену: «подальше от чужих глаз». В третий - отправил домой, «чтоб выспался», в четвертый - сказал, что он «нездоров», в пятый... Горько об этом говорить, но Анатолий Цикунов опустился и чуть не стал алкоголиком. В дело вмешался товарищеский суд. И когда мы судили Анатолия Цикунова, я избегал смотреть тебе в лицо...

Не раз за эти годы я спрашивал тебя: когда же поймешь ты нас правильно? Когда прислушаешься к нашим советам? Когда, наконец, увидишь, что молодежь, пришедшая в цех, выше тебя на целую голову, хотя и не обладает твоим опытом?

Всего 3 месяца стажировался» на твоем участке 24 - летний выпускник Высшего технического училища имени Баумана Николай Лапшен - ков. А сколько он успел сделать! До тонкости изучил все особенности новых станков и помог молодым рабочим освоить копировально - фрезерные полуавтоматы. В результате производительность отдельных операций увеличилась в 5 раз. В конце каждой смены стал проводить «пятиминутки», где размечались задания и план на следующий день. Это помогло избежать простоев. Не оставлял без внимания молодых рабочих, пришедших в цех из средней школы.

- Верю, - говорил Николай, - через месяц - другой они не отстанут от своих квалифицированных сменщиков. Грамотные хлопцы...

Он старался снабдить молодых рабочих добротным инструментом, заготовками, следил за тем, чтобы их станки были исправны... Видя такую заботу, ребята изо всех сил старались.

А когда понадобилось, Лапшенков быстро проявил свою инженерную смекалку.

Как - то забраковали партию деталей, которые фрезеровали на специальном копире. Оказалось, что пазы на копире располагались недостаточно точно, потому что расчет их давно не проверяли. Николай за ночь заново все пересчитал, изменил положение копира, и к утру была изготовлена новая партия отличных деталей. Вот она какой оказалась, комсомольская сноровка, в действии!

Сумел Николай наладить и выпуск стенной газеты в цехе (его редактором избрали). Смело ставит в ней вопросы по улучшению технологии. Пишет: «Надо бы спить два механических участка в один. Тогда оборудование будет загружено максимально, цеховая структура упростится, сэкономим десятки тысяч рублей». Ведь это же государственный подход к делу, Семен! Масштабы - то какие!... И все это за полгода! Вот она, комсомольская смена, какая! И я с болью думаю: почему не ты «заболел» этими вопросами?..»

Разобравшись в деле Егорова, мы приняли такое решение: отстранить его от обязанностей мастера. Я не хотел быть его судьей и переживал больше других. Но я сказал ему:

- Здесь много людей моложе тебя. Но у них тебе стоит многому поучиться. У них есть знания, без которых немыслим мастер сегодняшнего дня...

Семен молчал и ногтем царапал по столу. С какой надеждой ждал я честных, искренних слов от него! Ведь должна была заговорить в нем рабочая совесть!... Но он покачал голозой и сказал обиженно:

- Что там знания! Всю жизнь работаю вот этими трудовыми руками. Мне не в чем себя упрекнуть.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.