Однажды, в дождливый летний день - это было примерно десять лет назад на востоке Ютландии, - мы ехали в повозке на мызу, где собирались провести летние каникулы.

Первым человеком, встретившимся нам по приезде, была Размина, крупная неопрятная женщина. Она работала на свекловичных грядах, тяжелая и рыхлая, как земля, на которой она стояла.

Покрытая коростой, нескладная, она напоминала фигуру, которую дети делают из сырой, липкой глины, и только ребенку могла бы взбрести такая причуда - заставить этого человека быть всем довольным.

Но в тот миг она смеялась, несмотря на струившийся дождь, грозивший размыть всю грязь, накопившуюся на ее теле за долгое время. Ее лицо напоминало кусок мерзлой земли во время неожиданно наступившей оттепели. И этот кусок земли смеялся.

Ее умственное развитие вполне соответствовало развитию нашей трехлетней девчурки; и к ребенку относилась первая улыбка Размины. Они тотчас же подружились, и позже их постоянно видели вместе, как только у Размины выдавался досуг. Они часами ходили рука об руку, деловито обсуждая простейшие жизненные отправления, причем исходным пунктом всего были штанишки малютки.

- Тула не сделала сегодня мокро, - лепетала девочка.

- Ты не напустила в штанишки, Тулечка? - нежно спрашивала Размина.

И это была вся их беседа.

У нас, взрослых и образованных людей, были некоторые опасения. Но вмешаться в их дружбу было нелегко. Мы знали, что в округе, в нищенских лачужках ютились шестеро детей, которых она сумела родить, но не могла воспитать. У нее было шестеро детей, но ее единственная радость заключалась в том, что она время от времени могла переодевать нашу девочку.

Собственных детей ей не удавалось видеть: идти к ним было далеко, а Размина была занята. Когда после работы батраки и батрачки, тесно обнявшись, с песнями гуляли по полям, Размине приходилось делать то, то, то другое. В свободные часы она пряла и вязала для своих малышей. По меркам чулок, которые ей присылали, она могла судить о том, как растут дети.

Енс Петер из Визенланда был на тридцать лет старше Размины. Когда - то она даже водилась с его сыном. Но парень скрылся за море, когда Размина родила ему четырех детей и все его заработки уходили на их содержание. Енс Петер стыдился сыновнего поступка и, чтобы загладить его, объявил Размину своей невестой перед богом и людьми. Он был хитер, умел, когда надо, огрызнуться и в привычной обстановке держал себя с исключительной уверенностью. Каждому, кто осмеливался намекнуть на Размину, он умел дать отпор. Но, как только он сталкивался с чем - нибудь незнакомым, он весь съеживался, уходил в себя, становясь как бы воплощением недоверчивости.

Он испытывал комический страх перед всякой писаниной; ничто не могло бы его заставить дотронуться до моих рукописей.

- Власть - это от дьявола. Она дана для того, чтобы губить нас, маленьких людишек, - говаривал он.

Как все бедняки, он предпочел бы погибнуть, нежели обратиться за помощью к властям.

Несмотря на свои 56 лет он был еще крепким мужчиной и ни от кого не отставал в работе. Летними вечерами, когда все на мызе засыпало и я сидел за моей работой, он уходил в поле и баловался со своей милой, словно ему было только двадцать лет.

Они часто говорили о совместной жизни и обсуждали это со мной.

- Тогда мы сможем постепенно, в зависимости от обстоятельств, взять детей домой. Это будет здорово, - говорил Енс Петер.

И все же у него находились оговорки.

- У Размины, видит бог, хорошее тело, - замечал он, чтобы показать, что его опасения не были плотского характера, - но она не очень рассудительна.

Он имел в виду воспитание детей.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.