— Что ж, прощай. Может быть, это и к лучшему. Чудеса должен творить сам человек, а не мучиться над их объяснениями.
— Все, что теоретически возможно, обязательно будет осуществлено на практике, как бы ни были велики технические трудности. Это Кларк. Вместе читали.
— Должно быть. И Уэллса тоже. У меня сейчас на душе так же горько, как у мистера Барнстепла перед возвращением его из Утопии.
— А помнишь, о чем его попросили? Положить цветок на дорогу, где проходил стык двух миров.
— Я положу ветку.
— Нет, книжки. У тебя есть на даче какие-нибудь справочники, учебники?
— Что-то, помнится, есть.
— Положи их стопочкой в центре стола. Мне они пригодятся, даже если вернется память. А если нет, я переведу их для моих соотечественников. Пусть 'просвещаются. — Голос его постепенно слабел, как будто он уходил по дороге. — Приготовься. Будет шок. Да не пугайся: коротенький.
— Приготовьтесь. Возвращаемся, — повторил я вслух и провалился в бездонный черный колодец.
Шок был действительно пустяковый. Я не почувствовал ни тошноты, ни головокружения, ни слабости. Просто открыл глаза навстречу свету. То был предсумеречный июньский свет, когда солнце еще не опустилось за горизонт и золотым шаром висело над рощицей.
Я сказал «рощицей», потому что галльский лес исчез. Мы сидели на той же дачной веранде, где ничто не изменилось с тех пор, как мы ее вынужденно покинули. Стояла все та же недопитая бутылка виски, привезенная Мартином из Бруклина, а на тарелках по-прежнему теснилась всякая всячина — недоеденные шпроты, консервированная курица и крутые яйца — все, что может извлечь
из холодильника одинокий муж, временно оказавшийся на холостяцком положении.
Первым обратил на это внимание Толька Дьячук.
— Может, кто другой ужинал? — предположил он, — Жена-то, небось, вернулась.
— Ирина! — позвал я. Никто не откликнулся.
— Который час? — вдруг спросил Зернов.
Мы с Мартином почти одновременно откликнулись, взглянув на ручные часы:
— Четверть пятого.
— Ведь это их часы, — сказал Толька, — девятичасовые.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.