Целую неделю льет дождь. В свинцовом небе ни одного просвета. Уже утро, но на улицах горят фонари. Их желтый свет расползается на мокрых тротуарах бледными лунными дорожками. Очень не хочется выходить из дома в такую погоду. Холодно. Ветер забирается в рукава, за ворот старенького пальтеца, швыряет в лицо пригоршни воды.

- Ах, так! - говорит Тоська и смело шагает вперед.

Он идет, широко расставляя ноги, нагнув навстречу ветру лобастую голову. Будто это вовсе не дождь сечет лицо и не грязь сердито чавкает под ногами. Это поднялась беспощадная северная пурга, а упрямый путник, затерявшийся в белом безмолвии, - известный полярник. Он спешит. Он пробивается сквозь пургу на помощь другу. И ничто не удержит, не остановит его.

Тоська любит мечтать. И Тоська не доволен своей судьбой. Никто не подозревает даже, какой он смелый, сильный и великодушный. Упорно не замечают. Дома мама ворчит, что он беспечен, невежлив, что ни поручи ему, - толка не жди. На работе мастер подозрительно косится в его сторону и, наверное, уверен, что токарем Тоське не быть. Да и внешность у Тоськи неподходящая. Лицо румяное, покрытое нежным, золотистым пушком, а глаза синие, ясные, как летнее утро. И имя девчачье. Только руки с плотными бугорками мозолей, темные от ветра, солнца и машинного масла, спасают его от насмешек парней. Знакомясь, он сообщает ломким, мальчишеским баском:

- Антон.

Но все упрямо называют его Тоськой.

У ворот проходной Тоська замедляет шаг. Потом достает пропуск и величественным жестом протягивает его вахтеру. Этот момент каждый день заново волнует Тоську. Ледяная пустыня сразу отступает вдаль, на земные полюсы, где и положено ей находиться. Нет больше полярного исследователя. По заводскому двору уверенно шагает Антон Скворцов, рабочий человек.

- Как самочувствие, сынок? - Мастер каждый раз встречает его этой фразой. Голос у мастера приветливый, добрый, но Тоське слышится в нем обидный намек на его молодость, неумение.

- На здоровье не жалуюсь, - сердито бурчит Тоська, направляясь к своему месту.

Рабочий день начался. И опять Тоську охватила тревога - знакомое, привычное чувство недовольства собой. Тускло поблескивает пирамида заготовок. Даже на расстоянии он ощущает тяжесть металла, и, кажется, эта тяжесть давит на его плечи, сковывает движения. Сто процентов. Несколько десятков деталей за смену. Ну неужели и в этот раз он не осилит их?

Вьется, кружится голубая стружка, тоненькая, как ручеек. И снова, будто умытый в том ручейке, глянцево засверкал металл, стыдливо укрывшись облачком пара. Деталь готова. Тоська бережно берет ее в руки, такую теплую, такую свою. Не странно ли? Был простой кусок железа. Ты мог наступить на него ногой и даже не заметить. А сейчас жалко расставаться. Сколько их, таких деталей, Тоськиных деталей, вдохнули жизнь в новые машины! В Ленинграде, на Урале, может, за границей... И Тоська проникается нежностью к этим машинам, в каждой из которых живет кусочек его души. Нет, что ни говори, а профессия токаря ему по душе. Очень уважаемая профессия! У Тоськи сметливый глаз и ловкие руки. Он еще покажет класс мастерства, только бы осилить этот новый способ заточки резца, что с некоторых пор не дает ему покоя.

Потом Тоська поступит учиться в восьмой класс вечерней школы и вступит в комсомол. А как скоро и красиво будет он работать! Даже сам Петров, первый рационализатор завода, придет полюбоваться, дружески похлопает по спине и назовет его «коллегой». У Тоськиного станка к тому времени установят красный вымпел, на котором золотые буквы будут извещать всех, что тут трудится ударник коммунистического труда, а на заводской доске почета появится его фотография. Пытливый взгляд из-под нахмуренных бровей, твердая линия подбородка.

- Это наш Антон, из механического! - будут объяснять новичкам. - Уважаемый на заводе человек.

А рядом будет стоять Нина, эта гордячка из инструментального, и, покусывая губы, горько каяться, что променяла дружбу с таким необыкновенным парнем на билет в цирк, купленный Валькой Денисовым. Разве можно простить ей такое? А впрочем, он великодушен и не злопамятен, как и положено настоящему мужчине...

Так думает Тоська. А руки его тем временем продолжают работу.

- Ага, мне это нравится! - вдруг слышит он у самого уха. - Сегодня у тебя, сынок, есть наконец норма.

Тоська глядит на мастера изумленными глазами, потом резко нагибается и зачем-то начинает подбирать с полу стружки. Мастер уходит, тяжело припадая на больную ногу. Тоська смотрит ему вслед. Кто-то фальшивым голосом запевает песню о капитане, который никогда. не улыбался. Тоська оглядывается и вдруг соображает, что поет он сам. Вот чудеса!

У доски объявлений стоят два неразлучных дружка, Саня и Сеня, оба большерукие и вихрастые, похожие друг на друга, как братья. Тоська идет к ним, еле сдерживаясь, чтоб не припустить галопом.

- А я тебе говорю, что этот прием называется «нельсон». Вечно ты все путаешь и меня с толку сбиваешь! - горячится Саня.

Тоська смотрит на парней сияющими глазами и выпаливает до неприличия звонким голосом:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.