Прозрение

Я попал служить в Военно-Морской Флот. Очень доволен. Хотя вначале побаивался. Пошли письма – из дома, от друзей. Писала и Ира, но лишь до сентября. В сентябре перестала писать, и, только получив письмо от матери, я узнал, что она встречается с другим. Не дождалась... Ее окружение – мое бывшее окружение! – оказалось сильнее нашей любви.

Но не это известие меня потрясло. Двое моих друзей совершили преступление и попали под следствие. Один из них был осужден на 5 лет!

И вот сейчас я думаю: что будет дальше? Не со мной: я переменился, и очень сильно! Что будет с ними – с приятелями, которые продолжают вести прежний образ жизни? Кто им поможет? Сумеют ли они сами помочь себе?

Сергей Сафонов

Я не знаю, приходилось ли Сергею Сафонову читать мой роман «Возвращение брата». Скорей всего, нет. Потому что, насколько я понял из его письма, ни сам он, ни его друзья никогда всерьез не интересовались литературой.

А между тем само письмо Сергея как-то властно, жестко вернуло меня к тем переживаниям, которые я испытывал во время работы над своим романом.

Неуправляемая сила юности...

Я столкнул главного героя своего романа Ивана Лаврухина, бывшего преступника, именно с этой неуправляемой силой. Лаврухин потерпел поражение. И в этом я вижу трагедию не только Ивана, но и тех юнцов, которые жестоко расправились с ним, растоптали его мечту жить праведно. Не какие-то матерые преступники, не бывшие дружки, не давние «кореша» расправились с Иваном Лаврухиным, а совсем еще зеленые юнцы, которые так похожи на ребят из письма Сергея...

Да, конечно, письмо это казалось мне интересным. Привлекла искренность автора и то, что он рассказывает о своей компании без желания «приподнять» себя и друзей.

Рассказывает все, как было. «Сладкая жизнь» вечерних компаний, в которых забываются имена, фамилии, в которых главное – желание самоутвердиться, выросшее, к несчастью, на весьма зыбкой почве. Жизнь без книг, без библиотек, без желания прикоснуться к богатствам, накопленным человечеством за многие века, быстротекущее, тусклое существование...

Впрочем, я думаю, что друзья Сергея и их подруги – 16 – 17-летние девчонки – при всех достаточно банальных издержках поведения (начиная от внешности: очки «а-ля биттлз», грива волос до плеч, одежда на манер западных «хиппи», – хотя какое отношение все это имеет к подлинным «хиппи»?), в сущности, не безнадежно испорченные люди... Но если вглядеться в них пристальней, то увидишь всю никчемность выдуманного ими мира, в котором они живут. Это, в сущности, не мир страстей, очарований или разочарований, а мелкая пьяная суета, игра «в отношения», подогретая водкой: «Мы пили. После этого шли на танцы и – не дай бог нас кто-нибудь заденет – сразу начинали драку». Вот тут-то и могло произойти самое страшное: «милые мальчики» «а-ля биттлз», с волосами до плеч, районные гуляки и жуиры, любители «сладкой жизни» превращаются вдруг в зверей. Ни за что ни про что способны ударить человека, а то и «изметелить» впятером одного.

Откуда же они берутся, эти «милые мальчики», о которых с такой прямотой написал Сергей Сафонов?

Я думаю, главный их прародитель – бездуховность, а следствие ее – агрессивность.

Бездуховность – вообще одно из самых страшных зол на земле. Человек, соприкоснувшийся с неисчерпаемой глубиной духовных исканий и открытий, начинает больше ценить отдельную человеческую жизнь. Ведь гуманизм не теория, а практика, практическое проявление тех качеств, которые принято называть «человеческими», то есть гуманными.

Вспоминаю историю, рассказанную мне в одном украинском городке. История о том, как веселые и бездумные юнцы пристали к пожилому человеку, великолепному механику, которого они встретили на вечерней улице. Пристали к нему: дай на выпивку. Он их убеждать начал: «Зачем вам пить, ребята? Ведь вы совсем еще молодые. Зачем вам?» И тогда они начали бить его. Избили до полусмерти. Но и этого им показалось мало. Рядом кладбище, там вечерами они нередко устраивали попойки меж крестов и памятников. Они потащили его на кладбище, привязали к скамейке и подожгли.

Молодые люди...

Люди?!

Самое страшное в том, что эти юнцы еще не совсем люди по своему возрасту, но они уже не люди по своим поступкам, своей жестокости.

Что это – неуправляемая сила юности?

А ведь она управляется. Управляется изнутри. Либо духовностью, либо бездуховностью. И это одна из самых «горячих» тем наших общих раздумий: забота о духовности молодежи...