Фабрика выпила силу из Мата Адамса, подернула пленкой когда - то ясные глаза. Но администрация добра: в награду за тридцать лет работы его не выгнали на улицу. Теперь Мат работает на складе; кто лучше его на ощупь отличит сорт «александра - бриллиант» от «алексис бонд»? Кто еще так любовно будет похлопывать по тугим кипам «Дамаска», «грэнди» и «артлэйд»? Мат вырос здесь на бумажной фабрике и все сорта бумаги родные ему. Джим пошел не в отца, и старик частенько вздыхает, думая о нем. Джим и знать не хочет тонкой разницы между 120 - фунтовой «саксон» и 123 - фунтовой «саксонет», Джим больше думает о быстроте машины, чем о тонкости линий - просветов на «луковичной шелухе». Мат не понимает этого. Ведь, «Стратмор» не обыкновенная фабрика, которая знай себе наворачивает рулоны газетной полубелой. Фабрика «Стратмор и Ко» выделывает только редкие специальные сорта бумаги изысканных тонов с водяными знаками. И Мат страшно обижается, когда сын на его рацеи машет рукой: - Ты кустарь, отец. Теперь только китайцы делают бумагу вручную. Наше дело - машина. Ни тебе, ни мне не нужны высокие сорта бумаги. Мат искренно возмущается. Обиднее всего то, что сына нельзя упрекнуть в нелюбви к делу, но Мат просто не понимает его. Во многом не понимает. Зачем, например, Джиму всякие союзы и какие - то там партии? Вот Мат прожил свой век без всяких союзов, честно служил сперва старому Куперу, потом анонимной кампании «Стратмор», и его труды оценили: не выбросили на улицу, как бездомную собаку, а дали теплое местечко на складе. Ну, чего нужно этой молодежи? И Джим и все его товарищи совсем иной закваски, из иного теста, чем старый Мат. Никакого чинопочитания. «Мы не рабы»... Конечно, но хозяин вас кормит, поит, и вы должны его уважать. Правда, хозяина теперь нет; то есть он есть, конечно, где - то там, в Бостоне, это правление, директора... Мат не совсем ясно понимает, кто же персонально главный хозяин. Прежде был Купер, а теперь что - то отвлеченное - правление. Но это все равно; еще из прописей известно: «не кусай руку, которая тебя кормит» - эту истину усердно вбивали в голову ребятишкам в школе. А эта беспардонная молодежь того и гляди норовит укусить хозяйскую руку. Заработки сильно повысились; во времена Мата зарабатывали вдвое меньше. Жизнь вздорожала? Понятно: раз повышается заработок, дорожает жизнь. Затем - с этим даже молодежь не может спорить - улучшились жилищные условия. От старых бараков не осталось и следа. Миттинигю из поселка стал городком хоть куда: 5 кожевенных заводов, 9 шерстопрядилен... Большинство рабочих обзавелось стандартными домиками и быстрыми «Шевроле» - и всё в кредит. А кто им устроил долгосрочный кредит с погашением из жалованья? Фабрика. Ага! Сама фабрика разрослась. Новые корпуса, новые машины, два конвейера в сортировочной, вентиляторы...

Процветает фабрика, а вместе с ней и рабочие - так думает Мат и недоумевает: чего еще нужно молодым?

Сын больше не спорит с ним, только устало пожимает плечами и отходит. Это бесит старика. Нет, ты поспорь, ты докажи! Мат любит поспорить, но спорить не с кем. Вся фабрика резко делится на три группы рабочих: старики думают так же, как Мат, с ними спорить не о чем. Союзная молодежь - вот с кем бы интересно поспорить - отмахивается от стариков, как от назойливых мух: у нее свои дела, какие - то книжки, мудреные слова, и думают они не так, как другие. А третья группа - большинство - ни о чем, кроме заработка, приработка и еды и говорить - то не может, соглашается со всем, что им не толкуй. Своего мнения у них нет; они заняты одним: копят на черный день, работают до полного изнеможения (администрация добра и никому не отказывает в сверхурочной работе) и копят, копят. С кем же тут поспорить? Пробовал Мат на старости лет посещать собрания различных сект, но скоро обнаружил, что вопросы религии его совершенно не интересуют, а от пения гимнов разбаливается голова.

В общем. Мат считал бы себя вполне счастливым, найди он достойного противника для споров.

Фабрика процветала. Фабрика не успевала выполнять заказы. За последние годы издательства стали понимать ту простую рыночную истину, что одна и та же книга, напечатанная на хорошей и плохой бумаге, приносит совершенно разный доход и мещанин часто покупает книгу за 3 доллара только потому, что она напечатана на «бэй империал», а не на газетной древесине.

Смекнули и коммерсанты, а прежде всего производители весьма сомнительных товаров, нуждающихся в усиленной рекламе, что проспекты, каталоги и циркуляры на пергаменте или толстом японском полу - верже внушают доверие. Отсюда - оборот, отсюда - процветание. Больше всего пользы извлекла из этого «Стратмор Кампани», спешно переведшая все производство на выработку исключительно дорогих декоративных сортов.

Но дорогой сорт тем и отличается от дешевого, массового, что требует большего числа процессов, больше внимательности А конвейер не ждет. Вентиляторы воют впустую: и 10% пыли не высасывают они из помещения, где десятки женщин сортируют тряпку. Тряпичная - ад и конвейер - сатана.

- Скорей, скорей, торопит правление по телеграфу.

- Скорей, скорей, - кричит директор.

- Скорей, скорей! - покрикивают мастера, и механик ускоряет движение бесконечной ленты.

Кашляют, задыхаются в едкой пыли женщины, пылятся очки, но некогда протереть их, некогда утереть пот со лба. Конвейер гонит. Скорей, скорей! И в отчаянии сбрасывают сортировщицы замутневшие очки, и пыль ест глаза и смешивается с каплями пота.

Вздохнуть бы, разогнуть бы спину.

Некогда, некогда, скорей, скорей!

Ни одно звено в цепи не смеет отстать.

Не справляются вентиляторы и в варочной. В кислом угаре шалеют рабочие. Но все новые и новые груды тряпок и целлюлозы подают неугомонные конвейеры. Скорей, скорей!

Грохочут машины, захлебываются сита, не успевают просыхать сукна, рулон за рулоном откатывают в сторону. Хрипят и Тупятся ножи тихоходных резалок. Скорей, скорей! Слаб мотор? Удвоить силу. Тупятся ножи? Ничего. Нельзя останавливать на смену. Пусть заминается край. Пусть растет брак. Ни на минуту не задерживать.

Ждет потребитель, мошенник, превращающий гнилые мази, от которых вылезают последние волосы, в солидные текущие счета в банке.

Ждет автомобильная фирма, дающая вам автомобиль чуть не даром в долголетнюю рассрочку: давно брошена машина на кладбище, а потребитель все еще выплачивает свои взносы, соблазненный роскошным проспектом на безукоризненной «олд саксон».

Ждут тысячи бюро заочного обучения, которые на солидном «веллуме» напечатают сотни тысяч вкрадчивых циркуляров; ждут колбасники, мебельщики, фруктовщики, пароходные компании, кондитеры, строительные конторы, торговцы движимым, недвижимым и всем, что можно превратить в пухлые пачки долларов.

И на все это нужна бумага, роскошная, дорогая бумага.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.