Прометей

К рассвету последние защитники города переправились на левый берег Днепра. Лодка, в которой был комбат, подошла к берегу в тот момент, когда на территории металлургического завода раздались первые взрывы.

– Отстроим, – смахивая слезы ладонью, прошептал Заяц.

– Мать честная, мы же Прометея забыли! – вдруг сказал Грабовский и растерянно развел руками. – Все вывозили, а о нем забыли. Он, может, дороже какого-нибудь стана.

– Детей и жен оставляем, а ты кусок железа жалеешь, – буркнул кто-то.

– Памятник, а не железо! – взорвался Грабовский.

– Мы вернемся, – уверенно сказал Ковалев. – Мы скоро вернемся.

Истекал август сорок первого года. Истекал кровью...

– Встретимся после смены у Прометея, – предложил мне Станислав Лютый, старший горновой бригады имени журнала «Смена».

Памятник стоит на самом высоком месте в городе. Двадцатиметровую колонну венчает трехметровая фигура титана, на поясе и в правой руке его – разорванные цепи, в левой, гордо вскинутой вверх, – вечный огонь, а у ног – поверженный орел.

Прошли мимо памятника пионеры – салют отдали, солдат шел – руку к фуражке вскинул, старик с костылем долго шевелил губами, читая надписи на чугунных досках, и, уже уходя, поклонился, бабушка в черном платочке привычно перекрестилась. Подъехала «Волга», разукрашенная цветами, вышли из нее молодые. Он, наверное, уже отслужил в армии, а она совсем еще девчонка. Подошли к памятнику, положили цветы у вечного огня и молча стояли, молодые, красивые, строгие. Только нечаянно охнула молодая жена, когда ветер вырвал из ее рук красный шар, и он медленно поплыл вверх, мимо колонны, мимо поверженного орла и разбитых цепей, мимо красного огонька, поднятого раскованным титаном, и дальше вверх, в небо.

– К счастью, – успокоили молодую ее друзья.

Это тоже традиция – после загса молодожены обязательно приезжают на самое высокое место в городе, чтобы положить цветы к памятнику.

Он стал символом Днепродзержинска, этот уникальный монумент.

У памятника есть своя богатая история.

В 1919 году Каменское (так до 1936 года назывался Днепродзержинск) заняли части «добровольческой армии». Первым арестовали и расстреляли без суда и следствия рабочего Днепровского завода Михаила Кузнецова. Тяжело больного тифом, старого коммуниста Федора Прокофьевича Сыровца вытащили прямо из постели. В тот же день схватили комсомольца Володю Татаренко. По доносу провокатора были арестованы руководители подполья Михаил Арсеничев и Иван Харитонов... «Наиболее опасных преступников» отправили в Екатеринослав (ныне Днепропетровск), где контрразведка славилась «усиленными допросами», но даже пытки не сломили большевиков. Их и расстреляли якобы «за молчание».

В конце девятнадцатого в Каменском восстановилась Советская власть. С фронтов гражданской войны возвратились многие рабочие металлургического завода. Они хорошо знали тех, кто погиб за свободу, помнили о них. Летом двадцатого решено было перенести останки замученных подпольщиков из Екатеринослава в Каменское. Траурный поезд сопровождали представители всех предприятий, друзья и родственники погибших.

В местном музее, расположенном рядом с площадью Прометея, мне показали старую, пожелтевшую листовку: «Комиссия по организации похорон жертв революции извещает, что в воскресенье, 13 июня с. г. (то есть 1920-го. – А. Б.), со станции Тритузная будут переноситься для похорон в братской могиле тела каменских товарищей Арсеничева, Харитонова, Сыровца и Татаренко, зверски убитых в 1919 году агентами белогвардейской охранки».

Многотысячная процессия прошла от станции к братской могиле, появившейся посреди бывшей базарной площади, на самом высоком месте. Под плач траурных маршей опустили в могилу красные гробы с останками подпольщиков, сотни венков скрыли и могильный холм и деревянный обелиск. Временный. На рабочих собраниях уже говорили о необходимости сооружения настоящего памятника «на вечные времена», рассматривали многочисленные эскизы и проекты, спорили о размерах, о материале, но все сходились в главном: памятник должен быть величественный, глубоко революционный, олицетворяющий многолетнюю освободительную борьбу каменских рабочих против самодержавия и капитализма. Все предложения рабочих поступали в партийный комитет и тщательно изучались. Вскоре вынесли официальное решение о строительстве монумента в духе постановления Советского правительства о памятниках социалистической революции в нашей стране.

Деньги для строительства памятника собрали рабочие Днепровского металлургического завода. Труднее было найти исполнителя. Хотели обратиться за помощью в Екатеринослав, Харьков или Москву, но тут в партийный комитет пришел начальник строительного цеха металлургического завода Алексей Яковлевич Сокол и предложил свои услуги. Сокола хорошо знали на заводе. Инженер, архитектор, художник, он все свое свободное время отдавал просвещению трудящихся, организовывал общеобразовательные кружки и технические курсы, читал лекции о художниках-передвижниках, хорошо знал руководителей каменских большевиков токаря Михаила Арсеничева и котельщика Андрея Беспалова.

– Рабочие тебе доверяют и крепко на тебя надеются, дорогой товарищ Сокол, – выразил общее мнение парткома красный директор Днепровского завода Исаак Бесе-дов, бывший еще в пятом году председателем первого Совета рабочих депутатов.