Сентябрьская пресса прошлого года сообщила о новой победе международного класса, которую одержало наше киноискусство. Фильм молодого советского режиссера Андрея Тарковского «Иваново детство» был награжден главной премией XXIII Венецианского фестиваля — Золотым львом.

Новоиспеченного лауреата ружно интервьюировали. Различные печатные органы щедро дарили ему свои страницы (см. «Литературную газету», «Известия», журналы «Огонек», «Советский экран», а также — для владеющих иностранными языками — польский журнал «Ekran», газету «Unita»).

Многомиллионный подписчик узнал, что: возраст Тарковского — 30 лет (по мнению некоторых журналистов, — 27); до «Иванова детства» сделал короткометражный фильм «Каток и скрипка»; еще раньше окончил ВГИК; «в настоящее время» работает над сценарием об Андрее Рублеве (вместе с А. Кончаловским) и независимо от этого «мечтает поставить фильм на современную тему». Если учесть также, что у Тарковского, как у всякого начинающего художника, «все впереди» и что в связи с этим обстоятельством он «полон творческих замыслов», картина получается ясная. И будто бы исчерпывающая, не так ли?

И все же я решаюсь просить вашего внимания, читатель.

Из пролога фильма об Андрее Рублеве:

«...Прислонившись спиной к стене, молча сидит Андрей Рублев.

До него доносятся обрывки разговоров, пение ветра под соломенной застрехой, шорох ветвей, дробный стук копыт в конюшие с бревенчатым настилом, визг ласточек в вечернем небе, исступленный и восторженный.

Глаза его полны мучительного недоумения, как у человека, который неожиданно лишился дара речи в тот момент, когда он собирался сказать что-то очень важное, необходимое всем, кто его мог услышать.

С грустной пытливостью и обидой прислушивается Андрей к окружающему его многоголосому миру и думает... думает...

...По монастырскому двору вдоль нескончаемой белокаменной стены бежит потный и всклокоченный мужик. Под мышкой у него деревянные крылья. Мужика преследует разношерстная взбешенная толпа — мужики, дети, бабы, монахи. Они кричат и бросают в него камни.

Мужик, не оглядываясь, бежит в сторону собора, расположенного в глубине выложенного каменными плитами двора.

...Густо громыхают и перекатываются внизу, в соборе, голоса преследователей...

...Мужик уже на самом верху колокольни. Он торопливо надевает крылья, лихорадочно прилаживает их за спиной особыми лямками и влезает на дребезжащую под его тяжестью решетку ограды.

Внизу беснуется враждебная толпа. Сотни людей, сотни орущих глоток, вопли, ругань.

Мужик расправляет крылья и, оттолкнувшись, прыгает с колокольни вниз.

Толпа ахает, замирает и в ужасе раздается на две части, образуя проход, над которым летит человек.

Он летит над землей, как ангел.

...Он видит свою землю, на которой родился и умрет, такой, какой ее никто до него не видел, да и вряд ли скоро увидит.

Крылатый мужик скрывается за лесом.

Потрясенные люди встают на колени, ибо очевидна и безмерна святость улетевшего по небу человека.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.