В. БЕЛЯЕВ. Ну, как, Саша, поживает отец?

А. КОЖУХАРЬ. Как всегда, беспокойно. Кстати, передает вам горячий привет.

В. БЕЛЯЕВ. Спасибо. Признаюсь откровенно: приятно поговорить сегодня с сыном Феофана Кожухаря – реального и дорогого для меня героя «Старой крепости».

А. КОЖУХАРЬ. В детстве я часто спрашивал отца: а правда, что это про тебя написали в книжке? И вот однажды отвез он меня в Каменец-Подольск, показал Старую крепость. Вот, говорит, смотри сам, думай...

В. БЕЛЯЕВ. Ну, а лазили там пацаны, когда вы приехали туда?

А. КОЖУХАРЬ. Лазили. Там все время мальчишки, когда бы ни приехал туда. Ищут подземные ходы, сидят, как галчата, на башнях, играют в войну...

В. БЕЛЯЕВ. А вот нашему поколению пришлось уже в детстве узнать, что такое настоящая борьба с врагами, которые пытались задушить завоевания только что свершившейся революции. Помню, после гражданской войны, когда вся страна жила уже относительно спокойно, близ Каменец-Подольска появились две банды петлюровцев. Первый' удар в городе пришлось принять на себя комсомольцам, пока не подошли регулярные части червоного казачества. С этих комсомольцев и с солдат червоного казачества л впоследствии и стал писать героев трилогии «Старая крепость». Запомнился мне тогда и Феофан Кожухарь – он ходил в папахе военного образца с красным верхом, в чемерке, это вроде кителя что-то, ну, и в галифе, конечно. Вообще он произвел на меня большое впечатление. Мы, подростки, ориентировались на людей старше нас возрастом, настоящих комсомольцев, каким и был Феофан Кожухарь. Такие люди были для нас примером активного вмешательства в жизнь, примером революционной принципиальности и несгибаемости. Они воевали не только в гражданскую, но и позже дрались с разного рода бандами.

А. КОЖУХАРЬ. Я был мальчишкой, но хорошо помню – это уже после Великой Отечественной войны, – как отец возвращался домой из дальних командировок. Он в то время- работал на руководящих должностях в сельском хозяйстве в западных областях Украины, продолжал яростную борьбу с бандеровцами и националистами всех мастей. Мы с матерью не раз обнаруживали в одежде отца дырки от пуль...

В. БЕЛЯЕВ. Да, это было нелегкое время – организация колхозов на Западной Украине. Ведь коллективизация в первую очередь наносила удар по буржуазному украинскому национализму. Ничего не вышло из планов наших политических врагов, делавших ставку на якобы врожденный национализм украинцев.

А. КОЖУХАРЬ. Враги не раз пытались посеять национальную вражду между народами нашего государства, нанести удар по самому существу нашего строя – по союзу народов разных национальностей, добровольно объединившихся для совместного строительства коммунизма, ныне с такой особой силой подчеркнутого в новой Конституции СССР.

Мое поколение не знает национальных распрей, войн, не знает классовых битв. Оно взращено на идеях, которые кровью защищали такие люди, как вы и мой отец. И поэтому, я думаю, наше поколение тоже может считать себя борцами за чистоту и незапятнанность идей революции. Мы приняли от вас эстафету и с честью будем держать высокую марку борцов за коммунистическое завтра. Но, как говорится, у меня есть чисто человеческая зависть к людям старшего поколения. Вы, Владимир Павлович, и мой отец были свидетелями рождения государства нового типа и потом в течение 60 лет утверждали жизнестойкость этого государства. И вот что меня всегда удивляло в судьбе таких людей, как вы или мой отец, – это неустанный поиск дела, в котором можно предельно испытать самого себя на прочность.

В. БЕЛЯЕВ. Просто мы всегда хотели жить честно, жить активно. Мне смолоду лучшим советчиком в жизни был комсомол. Комсомол не только закалил меня идейно, но и определил мой путь в жизни. В 1924 году, когда я учился в фабзавуче, по всей стране проходил ленинский набор молодежи в комсомол. После того, как меня и моих товарищей обсудили в ячейке фабзавуча, все дела о приеме перешли на заседание бюро окружкома комсомола. Феофан Кожухарь был членом бюро, так что, можно сказать, именно твой отец и принял меня в комсомол. Кем я тогда был? Учащимся фабзавуча. Фабзавуч дал мне первую профессию в жизни – литейщика, и это стало определяющим в моей жизни – трудовая и комсомольская биография.

А. КОЖУХАРЬ. Когда я окончил школу, то не до конца понимал своего отца, который утверждал: лучшая характеристика человека – его трудовая биография. Но вот после десятилетки я оказался не среди студентов, как мечтал до этого, а на заводе, учеником слесаря-полировщика в механическом цехе, и постепенно пришел к выводу, который и сейчас считаю для себя наиважнейшим: нет ничего дороже на свете, чем сделанное собственными руками, достигнутое кропотливым трудом.

В. БЕЛЯЕВ. Для меня это несомненно. Я начал трудиться сразу после окончания фабзавуча, получив направление в город Бердянск. Когда пришел в литейный цех, меня поставили работать на формовочной машине, на которой в 1887 году работал красный лейтенант Петр Петрович Шмидт.

А. КОЖУХАРЬ. Интересно... Ведь получается, будто вы подхватили дело, которым занимался лейтенант Шмидт. Мне кажется, именно так должны передаваться революционные и трудовые традиции – через дело, через непосредственную практическую деятельность. Наверное, после этого вы по-особому заинтересовались личностью отважного революционера?

В. БЕЛЯЕВ. Шмидт был по натуре идеалист и романтик, но мужеству его могут позавидовать самые стойкие революционеры. Помните, какую телеграмму он послал царю во время восстания на «Очакове»? «Командую флотом. Шмидт». Ну вот, а в то время, в 1887 году, он приехал из Петербурга в Бердянск, где его отец – адмирал в отставке – был градоначальником, снял мичманку и морскую военную форму, надел робу и пошел работать в литейный цех. Для чего? Для того, чтобы лучше узнать, как живет и трудится рабочий класс.

А. КОЖУХАРЬ. Я представляю, какое это было для вас событие – работать на формовочной машине самого лейтенанта Шмидта. Тут и ответственность, и радость, и страх, наверное: а вдруг не справитесь? Я хорошо помню, как это чувство ответственности буквально сковало меня по рукам и ногам, когда мастер впервые поручил мне самостоятельную работу.

В. БЕЛЯЕВ. Тут многое зависит от людей и от той обстановки, в которой приходится работать. Бывает, ну, ничего у тебя не получается, и вдруг какой-то неожиданный разговор, встреча – и все меняется.

Была у меня в жизни такая встреча... С 1929 года я служил в армии, а потом меня направили на работу в оборонную промышленность Ленинграда. На ленинградском заводе «Большевик» (бывшем Обуховском) мы делали первые советские опытные средние танки (на их базе впоследствии появились непревзойденные Т-34). Работали день и ночь, домой уезжали редко. Однажды ночью (это был 1933 год) открылась дверь, и в нашу мастерскую вошел Сергей Миронович Киров. Мы спали под танком – чумазые, голодные, а тут выскочили как пули. Киров забрался в танк, проверил рулевое управление. Говорит: «А чего это вы, ребята, спите на полу?» Ну, мы объяснили, что ночью трамваи не ходят и лучше ночевать здесь: на сон остается побольше времени. Тогда Киров говорит нашему директору, замечательному, кстати, человеку, Н. В. Барикову: отпустите ребят со мной, подвезу их домой – отоспаться. Сели мы с Кировым в машину, дорога была плохая, с выбоинами, ехали медленно, так что у нас была возможность поговорить с ним. Сергей Миронович интересовался буквально всем, в особенности, чем мы увлекаемся в свободное время, что любим, о чем мечтаем. Вы не представляете, какой след оставил в душе молодых рабочих этот недолгий разговор с Кировым! У нас как-то сразу все стало получаться, душа пела и радовалась, когда мы приходили на завод... Позже, сколько бы я ни вспоминал эту встречу, меня всегда поражало это свойство коммунистов, получивших закалку еще в годы революции, – способность воздействовать на молодежь и словом и делом. Заметьте, у таких людей слово никогда не расходится с делом. И в этом я вижу еще одно подтверждение величия революции.

А. КОЖУХАРЬ. Да, конечно, в жизни огромное значение имеет встреча с человеком большой души, со старшим другом, просто с настоящим наставником. Когда я учился в Львовском политехническом институте, меня иногда разъедал какой-то скепсис. И тут на 3-м курсе как-то незаметно, именно незаметно для меня получилось, что наш доцент Мизгок Маргарита Григорьевна привлекла меня к работе над двумя лабораторными исследованиями. Впоследствии результаты этих работ были опубликованы, и я, студент, оказался соавтором доцента. Но речь не об этом. Главное – Маргарита Григорьевна, почувствовав мою страсть к экспериментированию, страсть делать все своими руками, направила ее в нужное русло. Приучив меня работать с научной литературой, она помогла мне понять, что наука – это сплав практики и теории. Проста истина, но открыл я ее с помощью М. Г. Мизюк.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.