Последний зачет

Николай остановил роту, а сам с разведчиками продолжал движение. Час шли молча. Потом Краснов нашел небольшую высотку, залег на ней. Не знал, сколько придется ждать: может, несколько минут, может, несколько часов. Но он должен знать совершенно точно расположение моста.

Время от времени на короткие мгновения шоссе освещалось пучками приглушенного света: это по шоссе, единственному здесь большаку, двигались немецкие транспортные машины. Иногда шли одиночками, чаще - по две, по три. Свет пропадал, снова появлялся вдалеке, чтобы секундой позже исчезнуть.

И все - таки старший лейтенант нашел то, что было ему нужно. Вышли они правильно: мост находился здесь, рядом, всего в нескольких сотнях метров от высотки.

Тогда Николай подтянул к высотке своих людей. Они пришли, залегли на целине.

Краснов разделил людей: саперам - мост; себе - землянки (они были невдалеке от моста, и там располагалась охрана); политруку - шоссе (надо было на какое - то время отрезать мост от внешнего мира). Группа прикрытия тоже получила свое задание.

И тогда сказал старший лейтенант:

- Пора.

- Браток, - обратился один из саперов к шедшему рядом стрелку, - подсоби поднять: тяжеловата она, взрывчатка.

Взрывчатки было много, и пехотинцы взяли часть ноши саперов на себя.

Как и думал старший лейтенант, землянки охраны оказались у самого моста. Часовой крикнул «хальт», когда было уже поздно кричать. Старший сержант Краевский неизменный спутник своего командира по разведке - ударил немца ножевым штыком в грудь и вогнал его почти по самую рукоятку. Второй часовой дал очередь из автомата. Тогда Краевский кинул гранату. В блесках ее разрыва Краснов увидел дверь землянки и швырнул туда еще две штуки - одну следом за другой. Кто - то из бежавших поблизости бойцов толкнул дверь следующей землянки. Оттуда полыхнул свет потревоженной лампы - молнии, неровный гомон взволнованных голосов. На светлом квадрате открытой двери фигура бойца в шинели, залепленной снегом, казалась гигантской. Послышались выстрелы, сразу несколько, тотчас покрытые двумя сильными взрывами. Гранаты!...

Откуда - то снизу, очевидно от быков, с противоположной стороны моста метнулись к землянкам фигуры солдат. Лающими голосами немцы что - то кричали. Немцы беспорядочно, но много стреляли: очевидно, все они были вооружены автоматами.

Наши бойцы отвечали на огонь.

Потом сразу наступила тишина.

Краснов крикнул:

- Саперы!...

Тишина продолжалась две, быть может, три минуты. И тогда у землянок и дальше, на опушке небольшой, оголенной осенью березовой рощи, начали рваться ручные. гранаты. Это работали люди Краснова. Справа, из - за реки, немецкие автоматчики вели сильный и теперь уже организованный огонь. Подошедшие с той стороны грузовики освещали им мост. Потом немцы двинулись вперед. Они пытались занять его. Протяжно крича хрипловатыми, низкими голосами, они вбежали на деревянный настил, и гулко отдался топот их кованых железом, тяжелых сапог. Николай дал длинную очередь из пистолета - пулемета. Он стрелял до тех пор, пока магазин не опустел. Фигуры на мосту упали. Краснову не было дела до того, убиты они или только залегли: важно выиграть минуты, пока взрывчатка усилиями саперов не станет на место и саперы не подожгут запал.

Новая группа немецких автоматчиков ворвалась на мост. Снова слышались их крики, снова топали тяжелые сапоги по настилу. Тетерь к Краснову, успевшему переменить магазин, присоединился Краевский, десяток бойцов. Немцы залегли.

Командир оглянулся. Стрельба у землянок несколько затихла, но дальше, к роще, выстрелы, сухие разрывы гранат продолжались c неослабевающей силой. Отвечая на автоматные очереди, старший лейтенант ждал. У него не было нетерпения. Николай знал: минуты в такой обстановке кажутся часами. Близко мелькнула чуть сутуловатая фигура лейтенанта Прошина руководителя подрывников. Будь темнота еще гуще, будь туман, Николай отличил бы ее от тысячи других.

- Готов, - прошептал Прошин, опускаясь рядом.

И почти в то же мгновение Краснова сильно тряхнуло, воздух пришел в движение и шквалом понесся дальше. Потом дошел до слуха страшный взрыв, словно все крутом рушилось. На десятую долю секунды мелькнул красный язык пламени, и вверх вздыбился черный, чернее окружающей черной ночи, столб дыма.