Когда я приехал в Радвилишкис, Валерия Марквата на месте не оказалось — ушел в рейс. Пришлось догонять. На маленькой станции Павенчай Валерка ждал выходного светофора. Он очень смутился: к нему, да еще из Москвы! Где-то в глубине души он гордился своим поступком: сумел вот. А вслух только и сказал: «Я теперь свою силу знаю. Доведется на трудное дело пойти — осилю».

В трудовой книжке Валерия Марк-вата есть такая запись: «Приказом министра за смелость и мужество, за предотвращение взрыва котла и возможности крушения награжден знаком «Почетный железнодорожник». Мне рассказали, что, когда в кабинете министра обсуждался вопрос о Валеркиной награде, кто-то сказал: «Почетный?.. Уж очень молод». Министр взглянул на говорившего и спросил: «А разве молодость помеха почету?»

Вот и весь рассказ о Валерке.

Ты держишь, Юзя, в руках журнал и, очевидно, думаешь об этом парне. И, наверное, хочешь что-то сказать мне. Но законы переписки таковы, что нельзя отвечать, не дочитав письма до конца. А я не ставлю здесь точку: с позиций Валеркиного отношения и к подвигу и к жизни хочу поговорить о тебе самой.

В том, что молодость почету не помеха, ты убедилась на собственном опыте. Слава твоя гремела по всей республике. Потому что только смелый решится темной ночью схватиться врукопашную с матерым жуликом, пытавшимся украсть колхозное молоко. Ты нашла в себе эту смелость.

Ради чего и ради кого? Ради людей, ради тех, кто живет рядом с тобой, рядом с тобой работает, ходит на ферму или вместе ездит на автобусе в город посмотреть кино. Ты, наверное, назовешь Стасю, с которой дружила, Генефу Вилькицкую, что заведует вашей фермой, председателя «Аушры» Веселова.

И вот эти самые люди, ради которых ты и совершила свой поступок, отвернулись от тебя, даже не захотели работать рядом.

Не правда ли, случай редкий? Комсомолка, хорошая доярка, девушка, ставшая как бы символом борьбы с расхитителями народного добра... А тут такая история.

Скажу честно, меня она очень обеспокоила. Чем все это вызвано? Может, на ферме собрались родственники разоблаченного жулика и мстят? А может, там свили гнездо закоренелые злоумышленники, что хотят избавиться от твоего честного взгляда?

Во всем этом надо было разобраться, и я приехал в Шистерники.

Все бурлило в тебе от гнева. Обливаясь слезами, ты кричала: «Жулики, жулики, все жулики! Они завидуют мне! И мстят! Но Вильнюс меня в обиду не даст! Всех выведу на чистую воду...»

Неужели так-таки все жулики? Все свинарки, все доярки, все подвозчики, все пастухи? Я в недоумении спросил об этом, а ты вновь прокричала: «Конечно! Все молоко водой разводят». Но ведь учет молока ведется не только по количеству, но и по качеству, по жирности. А средняя жирность молока в «Аушре» хорошая. Если разбавлять молоко водой, такую жирность, умри, не получишь. Я сказал тебе об этом, но ты отмахнулась и продолжала выдвигать новые и новые обвинения, но вовсе не нужно было быть следователем, чтобы видеть: все они плод озлобленности, ни в одном нет и толики правды.

Ты и сама видела, что твоим словам не верят, но, распаляясь все больше и больше, вновь и вновь напоминала, что тебя «Вильнюс в обиду не даст». Мне все же удалось вставить фразу, что Вильнюс здесь ни при чем: в группу содействия госпартконтролю выдвигали тебя колхозники, они и переизбрать имеют право.

Мне была интересна их точка зрения, и я пошел на ферму.

Те самые люди, на которых ты пыталась повесить все сто чертей, на деле оказались славными, добрыми, отзывчивыми. И злобы у них никакой к тебе нет. Девушки мне прямо сказали: «Доярка Юзя хорошая. Ее фотографию мы на доску почета повесили».

Но ходить просто в «хороших» тебе было мало, надо было обязательно быть первой. Стремление прекрасное, если идти к этой цели, как говорится, с чистыми руками. А ты? Ты выбрала другой путь. Можешь, например, отобрать корма, предназначенные для «чужих» коров, и дать их «своим».

И все же многим дояркам удавалось получить лучшие надои. А тут как раз награждение грамотами. Ты грамоты не заслужила, тебе ее и не дали. Случись такое с Валеркой Маркватом, закусил бы губу — и уж держись, соперники! Все горело бы в его руках. Потому что гордый он, знает, как за свою честь постоять.

И ты тоже вроде гордая. Только гордость у тебя другая. Ты вместо того, чтобы работать лучше, — в скандал, а потом — истерика. И тут же оскорбления; «Жулье все!» Ну, а раз грамоту не дали, бац свою фотографию с доски почета! На том месте теперь просто темный квадрат.

Отчего все это? Я расспрашивал твоих товарищей. Много думал об этом сам.

Будем говорить прямо. Твой поступок, не умаляя его значения, не был ничем из ряда вон выходящим. Думаю, что точно так же поступили бы многие.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.