Долго шли молча.

В корявых Митькиных пальцах белым жгутом свернута газета. Тонкой струйкой где-то в груди пробегает обида... Высказать все Степану, он поймет: свой парень.

Да только Степан начинает первый:

- Вот что, Митяй, вали на завтрева сходку...

- Ясное дело - сходку. Крыть будем. Ведь ты пораскинь, Степан: ежели не мы, то кто тогда? Будет тебе Бакал что ли говорить? Знает он, где теплей - то. Мы начнем. Только есть вот этакие неподатливые, к старенькому жмутся. Ну, авось уломаем завтра. А только вся сила за бородами. Туговатый на новое - то народ. Сторожкий...

Рывком обернулся Степан:

- Чего сторожкий? Красть, что ли, хотим? Садки выдираем? Уловил Митяй обиду в Степановых словах:

- Нет, не так сторожкий. Туговатый, говорю. А воровство - какое тут воровство?

Метнулась широкая рука и обухом на плечо Степана:

- Эх, Степан, кабы наша выгребла! Ведь радостно будет... Мглистые сумерки одевали рыбачий поселок. Смутно чернело озеро. Далеко справа разговаривали волны. Тянуло холодком и свежая стынь забиралась за рубахи.

Припоминались Митьке слова из газеты: «Осенняя путина под угрозой срыва, нет снастей, рыбаки опаздывают с выходом в море. Нужна немедленная помощь». И тут же припомнилось Митьке: заходит он в Калядинке на почту и видит там, через проволочную сетку, как наклеивает телеграфист на бумагу ленточки с такими же тревожными обрывчатыми словами...

Разошлись у Митькиной избы.

- Пока. Утречком соберем. Прямо на бечеву -

И быстро стала стушевываться в мглистой улице широкоспинная Степановн тень.

Точно плохо отшлифованный алюминий стыло мелкой рябью озеро. С просмоленной, сладко пахнущей паклей в руках, с долотом и деревянной киянкой стоял у перевернутого вверх дном баркаса Митька. Бойко ходило долото по шероховатому днищу, загоняя жгуты рыжей пакли в пазы. Из поселка в одиночки, с ленцой сходились на берег рыбаки. В истрепанной зюйдвестке, с только что выстроганной мачтой на плечах подкатился Вакушка, прошел мимо Митьки, обронил на ходу: «Здорово» и, бросив мачту на тугой песок приплеска, стал подтягивать ходивший на буйке баркас.

Зло сжал Митька долото в руке, ободранные ногти побелели - обидно было.

У развешенной тони хохотала Наталья да приземистый точно обрубок столетнего дуба Костя: сеть чинили. Видел Митька, как бойко ходила деревянная игла в Натальиных руках.

Подошел Степан. Случая махорка синей струйкой бежала из торчащего в усах крючка.

Здорово, Митя, - и тише добавил: - долбишь?

Митька смотрел на широкое лицо Степана, на стрельчатые усы и дымящуюся махорку. В голубени Митькиных глаз стоял вопрос. Степан добавил:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.