Матвеев выпил, передал горлан Селяеву и, окинув черными смоляными глазами баркасы, спросил:

- Степановский баркас кончили? Дело, ребята! Один, значит, - осталось. Да и там работа - во, - сжал он кулак, - горит!

Снова Кранец помешивал булькавшую черной мутью смолу. Митяй уже стучал у последнего баркаса, рядом с Федором. Легко взлетала киянка и тугим ударом вгоняла паклю в щель.

Федор, «нагнувшись, прошептал:

- Вакушка на тебя косится. Поглядывай, Митяй. Тут Бакал его подбивает, обидно ему. Будь на - чеку, парень.

Безмолвными высокими сторожками стоят столетние осокори. Только на краю поселка кто - то заунывным, полным тоски тенорком поет:

Уж ты сад, мой сад,

Сад зеленый мой... .

Была безмерная горечь в рыдающем голосе певца. Потом кто - то громко захохотал и крикнул:

- Петро!... Швохнев!...

Кто - то засвистел тонко и пронзительно. Послышались тяжелые шаги бегущего. Через секунду придушенный крик:

- Степаа - а - ан...

Потонул этот зов в ночной темноте. Человек хрипло, сквозь смутную возню и тяжелое дыхание приговаривал:

- На, гад, ешь... За все тебе, за все... в срок... в срок выйдешь... На - ах...

Разом все смолкло.

И тихо - тихо, прерываясь, зазвенела песнь:

Ты зачем рано цветешь, Осыпаешься...

Ставили паруса. Бабы тащили в узелках и корзинах съестное на дорогу отплывающим рыбакам. Ребятишки бегали по снаряженным баркасам и их веселые голоса звонко раздавались по берегу.

Кранец и вислоухий Колька Кононов собирали на моток длинную бечеву. Она змейкой бежала по берегу и песчинки оседали в грязной руке Кольки.

Костька Синицын забивал киянкой вывалившуюся деревянную уключину и с тревогой посматривал на поселок.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.