Письмо

Отец горько улыбнулся. В первый и последний раз в жизни я увидел, как на его глазах блеснули слезы.

- Я потерял, - он проглотил застрявший в горле комок, губы его дрожали, - я потерял льва, что толку ждать помощи от шакала? Но раз ты хочешь, ступай, учись.

И он принялся расстегивать булавку на внутреннем кармане, чтобы вытащить кошелек.

Ровно шесть лет я безвыездно проучился в Балыкесире. Изо всех сил старался завершит дело, которое не удалось моему брату. Раз в месяц отец присылал мне одну - две лиры на харчи и раз в год письмо, в котором справлялся о моем здоровье.

Когда я наконец с дипломом в кармане вышел из поезда на нашей станции, отца среди встречавших не было. Я мигом пронесся по улицам, которые в детстве казались мне очень длинными, и явился домой.

- Отец вышел в отставку, - сказали мне, - он сидит в кофейне.

Я побежал в кофейню. Кофейня, ее хозяин, скамейки, столы, мой отец и соседи - все постарели на шесть лет. Только в углу уже не было Ибо. Я поцеловал отцу руку. Он не обнял меня, не прижал к груди. Я не вытерпел:

- Отец, я стал учителем!

- И хорошо сделал, - ответил он как ни в чем не бывало. - Садись - ка.

Когда через три месяца я уезжал по назначению, отец не пришел меня провожать.

Целый год все было тихо. Каждый месяц я посылал ему деньги, которые мне удавалось выкраивать из жалованья.

И однажды я получил от него телеграмму: «Приезжай скорее, наш дом разрушают».

Я приехал, но было уже поздно. По новому плану городского благоустройства на том месте, где стоял наш дом, должна была проходить дорога.

- Государство отчуждает ваше имущество, - заявили нам.

Теперь отцу некуда было деваться. Соседи в один голос заявили:

- Если и сейчас ты не напишешь, то чтобы твоей ноги больше в кофейне не было!

И отец сел, написал письмо. Настоящее, внушительное.

Однако, видно, не судьба была ему отправить письмо паше, потому что он умер. Не отец, а паша. Правда, на его место сел новый, но переделывать письмо - слишком долгая история. Отказались.

После этого мы не виделись с отцом Восемь лет. Случилось так, что в один прекрасный день я попал в анкарскую тюрьму. Не знаю, откуда отец прослышал об этом, но не прошло и двух недель, как я получил от него письмо. Старик метал громы и молнии. В конце он писал: «Если хочешь, я напишу паше настоящее, внушительное письмо и освобожу тебя...»

Я тотчас же послал ему ответ. «Ради бога, - писал я, - откажись и в этот раз от своего намерения. Иначе мне придется сидеть долгие годы. Ведь меня посадили по обвинению в том, что я этого пашу оскорбил».