Легко ли прожить всю жизнь отдыхая?

Фото Итар-ТАСС

Большинство отдыхающих ездит в Ялту по привычке – из тех же соображений, что заставляют их посещать дискотеку 80-х. В обоих случаях человеком руководит чувство ностальгии. К сентиментальным туристам в Ялте относятся с пониманием. Скажем, рюмка местной водки в крымском кафе стоит в два раза меньше, чем мороженое на пляже. Да, в Турции сервис в тысячу раз лучше, но в Ялте тоже есть своя прелесть. Ни на одном из курортов мира ребенок не сможет собрать коллекцию обточенных морем стеклышек от разбитой пивной тары.

Именно здесь, лежа на ялтинской гальке, сквозь сонный шум волн я услышала, что соседка по лежаку является инструктором по фитнесу. Она убеждала свою подругу в необходимости трехсот приседаний в день – по ее словам, этого будет достаточно, чтобы без стеснения носить на курорте бикини. Я тоже слушала внимательно про приседания, но потом ко мне на полотенце прилетела муха, размером с воробья, и я не могла отделаться от мысли, что она достигла в Крыму невиданного размера сама, не прибегая к тремстам приседаниям в день. В Ялте любое старание бессмысленно, ибо за человека в Крыму все решает природа. По ее воле здесь растет кизил и можжевельник, по ее воле резвится благородный крымский олень. Я задумалась: легко ли прожить всю жизнь отдыхая? Спрашивать об этом у кизила было бесполезно. Мне нужен был человек. Желательно, коренной ялтинец. Такой, чтобы помнил ураган в одну из ночей 1980 года, когда морские волны вышибли городские фонари.

***

Коренные ялтинцы появились в здешних местах в 1946–1947 годах. Советское руководство отправляло в Ялту людей, чтобы те поднимали после войны предприятия, сажали пальмы и строили пансионаты. Большой Ялтой теперь называется территория от Ливадии до Фороса. Все это стало великим советским курортом, так как других просто не было. Люди, которые обслуживали эти места, быстро поняли, что главная их привилегия – доступ к морю. Поэтому сегодня они по привычке берут втридорога за проезд в лифте по территории пансионата и выписывают людям за деньги пропуски на санаторный пляж.

На этом пляже мне посоветовали обратиться к медсестре из пансионата «Пионер». Она, сказали мне, работает здесь с 60-х и негромко материт отдыхающих, если те опаздывают к ней на процедуры.

У медсестры оказался выходной. Я стала думать, куда может отправиться коренной ялтинец в свой свободный день, и не придумала ничего лучше, чем набережная. Это самое людное место в городе. Для того чтобы туда попасть, мне пришлось покинуть пляж и спуститься с гор на пару километров. На дороге меня подобрал водитель микроавтобуса. Отзывчивый парень, к моему огорчению, оказался не ялтинцем, а одесситом. Он вез картофель фри из Фороса в Ялту. В Крыму у него живет кум, который забирает парня в помощники на сезон. Водитель поведал, что сезон в Ялте – это что-то вроде местного бога. Сошествие Сезона случается 15 июня, а заканчивается его визит в конце августа, что дает жителям возможность заработать денег на весь следующий год.

Тому, что по дорогам Ялты картофель фри развозят одесситы, удивляться не стоит. Коренным ялтинцам работать не надо. У них всегда есть жилье, где для отдыхающих имеется дополнительная кровать.

***

Ялта стала популярным курортом лет 150 назад, когда здесь стали строить летние резиденции русский император и его знать. Задолго до меня по набережной прогуливались Антон Чехов, Федор Шаляпин и Марина Цветаева. Со всем этим наследием приходится жить ялтинцам. Кроме пропуска к морю они обеспечивают туристам доступ к Ливадийскому дворцу и дому-музею Чехова. Я не могла отделаться от мысли, что за годы советской власти они привыкли мыслить как вахтеры. Стараются придумать что-то новое, а все равно рассказывают про себя и свой сервис с помощью объявлений: «Сдаю комнату», «Делаю татуировку из страз», «Учу игре в шахматы». Пишут ялтинцы фломастером на листочках формата А4. По этим рукотворным объявлениям легко проследить, что в Ялте волнует людей, чем они живут и за что борются. На украшенном петуниями заборчике, отделяющем летнюю террасу кафе от тротуара, – предостережение: «За порчу цветов штраф. 1 цветок – 100 гривен». Рядом стоит нищий с забинтованной ногой и собственным объявлением: «Какая-то мразь облила меня грязью за то, что я не плачу за место. Но я не платил и не буду…»

Вместе со мной картинки ялтинского быта созерцали трое пенсионеров в белых рубахах. Коренные ялтинцы расслабленно сидели на скамеечке у памятника Ленину. Они прожили всю жизнь отдыхая – это было заметно даже издали. Один из сидящих напоминал дядьку Черномора. Я собралась расспросить об их отношениях со всепобеждающей природой, но Черномор обратился ко мне сам:

– Какова глубина Черного моря? Правильно, 240 метров.

Завязалась демократическая беседа. Ялтинцы, как истинные дети моря, заботятся о своем могущественном предке. По их словам, все проблемы современников в том, что на глубине 150 метров от поверхности моря скапливается сероводород. «И что?» – не поняла я. «Так спасти надо море! Построить корабль, выкачать его оттуда», – уверенно сказал Черномор.

Вообще, в основе мировоззрения ялтинца всегда лежат мысли о спасении. Имеется в виду не традиционное христианское спасение путем уверования, а спасение всего, что вокруг. Все это надо, пока не поздно, спасать. Море, фрукты, отдыхающих, само собой. Ялтинцы готовы рассуждать об этом постоянно.

Саму Ялту, говорят, спасет молодежь. Наверное, так оно и есть. У молодых ялтинцев особенная стать: они с детства привыкли к тому, что по их родному городу ходят толпы голых людей. На набережной ко мне подошел молодой кришнаит. Пытался продать мне книгу духовного содержания. На вопрос, откуда родом, ответил задумчиво: «Мое тело родилось где-то в Запорожье». Восемь лет назад этот милый голубоглазый украинец получил имя Ради Шьям. Ялта немного напоминает ему Риндау, место рождения индийского божества, где стоят точно такие же горы, правда, вместо домов на них построены храмы. «Там на 10 тысяч населения 8 тысяч храмов», – мечтательно вздохнул Ради Шьям.

А в Ялте на 100 тысяч населения около 100 санаториев. В советское время каждый санаторный работник получал в месяц по 60 рублей и мог дополнительно сдавать собственную гостиную, балкон и сарай отдыхающим, потому что к морю надо было всем. О комфорте тогда речи не шло, люди с удовольствием отдыхали вдесятером на двадцати квадратных метрах. Может быть, поэтому сегодня стройка для ялтинцев – больная тема. Горожане ненавидят дома с торчащей арматурой, которые каждый год вырастают прямо в центре города. Не исключено, что эта ненависть – от страха: в один прекрасный день отдыхающие смогут снимать комнаты в совершенно новых домах. Ялтинцы конфликтуют с властями и по поводу новых высоток, которые закрывают вид на море. Так было со шпилем старой церкви. Раньше на этот шпиль ориентировались моряки, но теперь перед церковью вырос девятиэтажный дом, который заслонил шпиль со стороны моря. Правда, всемогущий бог Сезон помогает справиться и с этой бедой. В Ялте действует закон о том, что любая стройка летом должна прекратиться. Пока я шла по городу, болгарки жужжали только в одном месте – на Пушкинской аллее. Говорят, здесь строят дом, принадлежащий мэру города.

Где-то в аллее можно встретить Мемета, который лучше всех в Ялте режет мрамор. У Мемета две жены – одна в Керчи, вторая в Ташкенте, и он раз в день расстилает на участке заказчика коврик для молитвы. Вернувшись на родину в 90-е, Мемет стал бандитом. Позже он передумал и начал резать мрамор на декоративные скамейки, которые остаются холодными даже в жару. Мемет происходит из крымских татар, его предки держали в подчинении пол-Крыма, до того как их выселила из этих мест советская власть. В одном из скверов Ялты родственникам Мемета поставили обелиск. На мраморной табличке начертано: «Крымским татарам, погибшим при выселении и умершим в тоске по родине, вечная память».

В двух шагах от обелиска расположен пивной бар. Его администратор Володя поселился в Ялте четыре года назад: приехал в отпуск к сестре и случайно нашел здесь работу. «Как вам гости города?» – спросила я. Володя пожаловался, что отдыхающие уже три раза крали коврик у входа в его бар. Я представила, как посетитель выползает из заведения на четвереньках, незаметно сворачивая в рулон коврик, и с любопытством огляделась по сторонам. Но гость, укравший коврик, был еще на пляже, а в баре у Володи сидел только один человек, оказавшийся ялтинским бизнесменом. Он хотел наладить в Ялте какой-то новый сервис, потому что признался мне, что каждый директор в этих местах чувствует себя маленьким царьком и за свежую мысль требует совершенно немыслимых денег. Я спросила бизнесмена, что можно сделать для спасения Ялты. А он ответил, что достаточно пойти по пути Египта, который превратился после войны в курорт за двадцать лет.

– В 1969 году закончилась война с Израилем, и они, пытаясь заработать денег, придумали Шарм-эль-Шейх и другие места.

– То есть вы даете Ялте двадцать лет? – уточнила я.

— Достаточно будет и десяти. У Ялты есть имя, а у Египта не было ничего. Посмотрите, сколько сейчас в Ялте строек, сколько новых гостиниц уже открылось, – обнадежил бизнесмен.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.