Писатель, актер, режиссер

А Маня попросится ночью на горшок, а мы в этой комнате потихоньку телевизор слушаем. Она сидит на горшке и заявляет: «Мама, какая... Оле спать надо, а она детскую передачу слушает». Любит Маня Олю до такой степени, что готова задушить в объятиях. Та. бедная, не знает, куда ей деваться от этой любви.

С этой картиной («Странные люди») вроде все в порядке. Но сдавал я ее 8 месяцев. Устал, изнервничался. Может, зимой на курорт съезжу. Каждый год предлагают поехать, но все некогда.

Сниматься в фильме «У озера» закончил. Осталось еще в Ленинграде в фильме «Любовь Яровая» (комиссар Кошкин) и вот здесь – венгеро-советском «Держись за облака». Тут вовсе мало – эпизод.

Приеду домой, пошлю вам денег побольше. Теперь будут.

Здоровье у меня хорошее. Устаю только. Закончил еще роман о Степане Разине и сборник рассказов. Роман будет называться: «Я пришел дать вам волю». Выйдет, наверно, в 70 – 71 году. Сборник «Земляки» должен выйти в конце этого года.

Но и скоро, очевидно, начну свой фильм. Или о Степане Разине, или современный – еще не знаю.

С работой беспросветно.

Присвоили звание – заслуженный деятель искусств РСФСР.

Квартиру должны скоро дать, дом строят.

Дом будет великолепный, квартира 4-комнатная – с кабинетом, с детской, спальней, залом. В центре Москвы.

Ничего, жить можно, дал бы нам всем бог здоровья. Родных людей теперь становится больше, обо всех очень болит душа. Соскучился по ребятишкам.

Ну, целую вас, дорогие мои.

Василий».

Лидия Николаевна не снималась вплоть до 1969 года, растила детей, «щи да кашу варила для Васи», бывала и в редакциях и в издательствах, так как у самого Шукшина не всегда хватало времени, а то и просто он был в отъезде, – занести новые свои рукописи, забрать гранки, верстку... Словом, была и женой, и хозяйкой дома, и секретарем мужа – писателя и режиссера... Но зато, когда начала сниматься в фильмах мужа – да еще в паре с ним (а в «Печках-лавочках» и вместе с дочками)!..

С 1965 года начинается восхождение писателя, актера и режиссера Василия Шукшина к сердцам миллионов читателей и зрителей. Через десять лет

любовь к его книгам и фильмам станет поистине всенародной.

А в этом году – почти одновременно – в журнале «Сибирские огни» и в издательстве «Советский писатель» выходит его остросюжетный, насыщенный социальными бурями роман «Любавины». Еще более охотно печатают рассказы Шукшина самые уважаемые литературно-художественные и общественно-политические журналы. Критика реагирует едва ли не на каждую его публикацию. «Ухо поразительно чуткое» – так, по свидетельству Юрия Трифонова, говорит о Шукшине А. Т. Твардовский, имея в виду поразительное шукшинское мастерство построения диалога, прямой речи персонажей. А другой известный писатель, Сергей Антонов, рекомендуя молодого литератора в члены Союза писателей, отмечает: «Василий Шукшин, по-моему, очень талантлив и самобытен. Прекрасно знает и понимает то, о чем пишет». Пристально и одобрительно следят за развитием таланта Шукшина Леонид Леонов и Михаил Шолохов...

А у него возникают замыслы – один другого значительнее. Он движется одновременно и вглубь и вширь (впоследствии на многое взглянет иначе, осудит себя за широту, назовет ее «разбрасыванием сил»). Его до боли сердечной волнует буквально все увиденное и понятое в жизни родного народа. Судьбы деревни и сельских жителей... Непростая, скорбящая и радующаяся душа человеческая... Трагический надлом Прокудиных... История Руси: Разин, раскольники, народники, борцы за Советскую власть... «Энергичные» люди, сказочные Иваны и «мудрецы»...

«Я мечтаю, – скажет Шукшин за год до смерти, – поставить фильм – не знаю, каким он будет, игровым или документальным, – об одном дне в моем родном селе. Этот день – 9 мая. У меня на родине в этот день своим, самостоятельным способом поминаются те, кто погиб на войне. Человек из сельсовета встает на стул или табуретку и читает фамилии. Это что-то около трехсот человек. И вот пока читаются эти фамилии, люди, которые знали погибших, родственники стоят и поминают. Кто-то тихо плачет, кто-то грустно молчит. Подсмотреть глаза этих людей, не тревожа их, ничем их не смущая, не обрушивая попутно лавину ретроспекций... Разве что, может быть, параллельно монтируя, показать класс в школе, где учитель вызывает детей с теми же фамилиями – внуков погибших...

Мне кажется, здесь не просто естественная, подсмотренная жизнь, не просто поток жизни – в конце концов уловить его не так уж сложно, – здесь есть возможность выразить собственную авторскую позицию, а это самое главное. Какими бы изобразительными средствами, какими бы манерами ты ни пользовался, целью остается это – позиция художника».